– Верни мне Пандору. Если ты дала мне Пандору однажды, молю,верни ее вновь. Поверь, я никогда больше не буду с ней ссориться. И никогда еене обижу. Одиночество невыносимо. Мне необходимо слышать ее голос. Необходимоее видеть...

Я мог бы бесконечно изливать свои горести и неустаннопросить царицу о помощи, но мольбы мои прервала мысль о том, что Авикус и Маэлмогут оказаться поблизости. Я поднялся, расправил одежды и направился к выходу.

– Я вернусь, – пообещал я Матери и Отцу. – Вашесвятилище станет еще прекраснее, чем в Антиохии. Нужно только подождать, покаони уйдут.

На выходе я резко обернулся, решив вдруг, что должен вкуситьМогущественной Крови Акаши, дабы стать еще сильнее и смело противостоятьврагам. Кто знает, какие испытания ждут меня впереди.

Видишь ли, до тех пор мне только один раз довелосьпопробовать кровь Акаши. Это случилось в Египте, когда она приказала мне увезтиее из страны. Больше мне такой возможности не представилось.

Даже в ночь перерождения Пандоры, когда она пила кровь нашейМатери, я не осмелился подойти и последовать ее примеру, поскольку знал, чтоМать сразит любого, кто захочет получить первородную кровь без приглашения.

И теперь, стоя перед возвышением, на котором восседалацарственная чета, я возжаждал Могущественной Крови.

Я безмолвно испросил разрешения и замер в ожидании хотькакого-то знака. После создания Пандоры Акаша подняла руку в призывном жесте. Исейчас я надеялся на повторение чуда.

Никакого знака не последовало. Однако наваждение неотпускало меня, и я двинулся вперед, исполненный твердой решимости испитьМогущественной Крови или умереть.

Наконец я одной рукой обнял холодную, но прекрасную Акашу, адругую положил ей на затылок.

Я придвигался к шее все ближе и ближе и в конце концовприжался губами к ледяной, лишенной жизни плоти. Царица даже не шевельнулась,чтобы помешать мне. Я каждое мгновение ожидал рокового удара, но ничего неслучилось. Я держал ее в объятиях – молчаливую и недвижимую.

Наконец зубы мои пронзили кожу царицы, и в рот мне потеклагустая, ни с какой другой не сравнимая кровь. Я погрузился в грезы и оказался внебывалом райском саду, залитом солнцем. Зеленела трава, деревья стояли вцвету. Картина, представшая моим глазам, бальзамом пролилась на мои душевныераны. Я словно вновь вернулся в легендарные времена Древнего Рима, в знакомый сдетства сад, не ведающий зимы, благоухающий прекраснейшими бутонами...

Кровь накладывала на мою плоть свой отпечаток: я чувствовал,что тело становится жестче, как в самый первый раз. Солнце в саду светило всеярче и ярче, пока цветущие деревья не начали исчезать в ослепительном сияниилучей. Какая-то часть меня, мелкая и слабая, побаивалась солнца, но в целом янаслаждался теплом и покоем...

И вдруг ни с того ни с сего сон закончился.

Я лежал на холодном жестком полу на расстоянии несколькихярдов от подножия трона. Лежал на спине.

Я не сразу понял, что произошло. Я ранен? Меня ожидаетужасное возмездие? Но через несколько секунд я осознал, что цел и невредим, акровь, как я и надеялся, вселила в меня новые силы.

Я встал на колени и внимательно оглядел царственную чету. Вих облике ничто не изменилось. Какая же сила отбросила меня от Акаши?

Потом я долго изливался в немых благодарностях. Толькоокончательно уверившись, что все в порядке, я встал и, вновь клятвенно пообещаввскоре вернуться и достойно украсить святилище, ушел.

Домой я вернулся в состоянии невероятного возбуждения, непереставая радоваться новой гибкости тела и остроте ума.

Ради испытания я взял кинжал и вонзил его в левую руку, акогда вытащил, рана немедленно затянулась.

Разложив перед собой свиток тончайшего пергамента, яподробно изложил все события прошедшей ночи, воспользовавшись для этого своейличной тайнописью, дабы никто не смог прочесть написанное. Однако я так и непонял, почему, испив Могущественной Крови, очнулся на полу святилища.

«Царица даровала мне свою кровь, – размышлял я. –Если это будет случаться часто, если моя божественная повелительница позволитмне и впредь питаться ее священной кровью, я обрету поистине невероятноемогущество. Даже Авикус со мной не сравнится, хотя до сегодняшней ночи нашисилы были равны».

Как выяснилось впоследствии, я был совершенно прав, и вгрядущие столетия мне не раз приходилось молить Акашу о крови.

Молить не только ради исцеления глубочайших ран – ту историюя расскажу тебе позже, – но и из прихоти, словно я вдруг оказывался вовласти желания, охватившего меня по воле самой царицы. Но ни разу, ни разу, какни горько мне в том признаться, не коснулась она меня своими зубами и не пиламою кровь.

Эту почесть она приберегла для вампира Лестата.

В последующие месяцы я успешно пользовался новообретеннымиспособностями. Мой Мысленный дар стал намного мощнее. Даже на большомрасстоянии я мгновенно улавливал присутствие Маэла и Авикуса, и хотя в такихслучаях неизбежно открывается своего рода коридор, позволяющий увидеть наблюдателяи прочесть его мысли, я научился моментально закрывать собственный разум.

Я также с легкостью узнавал о том, что они пытаются меняразыскать, и, разумеется, отчетливо слышал их шаги вокруг своей виллы.

А еще я открыл свой дом для смертных!

Однажды вечером, лежа на траве в саду, я предавался мечтам иразмышлениям. И внезапно принял решение: я стану регулярно принимать гостей. Ине просто гостей, а самых отъявленных негодяев и всех, кто пользуется в этомгороде дурной славой. В доме и в саду зазвучит музыка, а свет будетприглушенным.

Я обдумал идею со всех сторон и понял, что можно отличноустроиться, ибо одурачить смертных относительно моей истинной сущностинесложно; а человеческое общество избавит меня от одиночества и успокоитсердце. Мое дневное убежище располагалось вдалеке от дома, так что и с этойстороны никакая опасность мне не грозила.

Конечно, я никогда не позволю себе пить кровь гостей. Подкрышей моего дома они всегда будут в полной безопасности. Я стану охотиться наудаленных территориях, под покровом темноты. А мой дом всегда будет полонтепла, музыки и жизни.

Итак, я решился.

Все оказалось гораздо проще, чем мне представлялось.

Приказав безропотным рабам накрыть столы, я привел на виллуфилософов, пользовавшихся недоброй славой. Они проболтали всю ночь напролет, ая слушал их бессвязные речи. Следующим вечером я с не меньшим интересом внималрассказам старых, всеми забытых солдат, чьи военные истории давно надоели ихдетям.