Маэл выглядел растерянным, чувствовалось, что он необычайновзволнован. Наконец, все так же глядя прямо перед собой, он заговорил:

– Бог не просто злился, Мариус. У него был собственныйзамысел!

– Тогда почему ты не испугался?

В комнате повисла тишина. Я действительно пребывал внедоумении.

Я взглянул на Авикуса в надежде получить подтверждение своейдогадке: тем богом был Авикус? Но задать вопрос напрямую казалось мненепозволительным. Но ведь именно Авикус, как было сказано раньше, передал МаэлуТемную Кровь. Оставалось одно – ждать.

Наконец Маэл хитро посмотрел на меня и ядовито усмехнулся.

– Бог хотел выбраться из дуба. И я знал, что в обмен напомощь он передаст мне Темную Кровь!

– Вот как? – Я не смог сдержать улыбку. – Хотелвыбраться? Ну конечно.

– Я вспомнил, как сбежал ты, – сказал Маэл, сверкаяглазами, – всемогущий Мариус, цветущий, переполненный жертвенной кровью. Явспомнил, как быстро ты умчался! И подумал, что смог бы сбежать так же, как ты!Да-да, именно так. Пока я размышлял, из глубины дуба снова донесся голос – онобращался только ко мне, тихо и вкрадчиво: «Подойди поближе...» Я прижался лбомк дереву. «Расскажи мне о Мариусе, – продолжил голос, – о том, как онсбежал. Расскажи. А взамен я передам тебе Темную Кровь, и тогда мы уйдемвместе».

Маэл задрожал.

Но Авикус, казалось, смирился с неизбежным – видимо, онмного об этом размышлял.

– Теперь ясно, – сказал я.

– Все так или иначе связано с тобой, – ответил Маэл. Онсовсем по-детски погрозил мне кулаком.

– Сам виноват, – сказал я. – Ты похитил меня изприбрежной таверны в Галлии. Ты связал наши судьбы. Не забывай, это ты держалменя в плену. Но рассказ помогает тебе успокоиться. Тебе нужно выговориться.Продолжай.

Мне показалось, что еще секунда – и он в припадке гневанабросится на меня. Но Маэл лишь еще больше нахмурился, покачал головой изаговорил:

– Предложение, сделанное богом, предрешило мою судьбу. Ятотчас велел жрецам привести жертву. Времени на споры не оставалось. Нужно былопроследить, чтобы приговоренного преступника передали богу. А я должен былвойти вместе с жертвой внутрь дерева. Я не боялся. И велел всем поторопиться,поскольку нам с богом понадобится вся ночь.

Они потратили чуть ли не час в поисках обреченного, но вконце концов привели его ко мне, связанного и рыдающего, и с превеликимопасением отперли дверь.

Я всем существом ощущал гнев, переполнявший бога. Я ощущал,насколько он голоден. Сжав в руке факел, я подтолкнул вперед приговоренного ксмерти беднягу и переступил порог. Мы очутились в полом стволе.

Маэл перевел взгляд на Авикуса.

А я кивнул, слегка улыбнувшись, показывая тем, что мнеизвестно, как мог выглядеть дуб изнутри.

– Передо мной стоял Авикус. – Маэл по-прежнему смотрелна своего спутника. – Должен признать, с тех пор он внешне почти неизменился. Бог, точнее Авикус, стремительно бросился на смертника и быстро, темсамым проявив своего рода милосердие по отношению к жертве, выпил всю его кровьи отбросил труп в сторону.

Потом Авикус выхватил из моих рук факел и повесил его настену в опасной близости от деревянной стенки. Крепко держа меня за плечи, онприказал: «Расскажи мне о Мариусе, расскажи, как он сбежал из священного дуба.Рассказывай! Или я тебя убью!»

Маэл невидящим взглядом уставился в пространство.

Но в лице Авикуса не дрогнул ни один мускул. Он лишь кивнул,подтверждая, что именно так все и было.

– Мне было больно, – сказал Маэл. – Уверенный, чтоеще немного – и бог сломает мне плечо, и зная, что он может прочесть мои мысли,я заговорил: «Дай мне Темную Кровь, и мы с тобой сбежим, как ты обещал. Никакойтайны я не знаю. Мы убежим по кронам деревьев».

«Но ты повидал мир, – ответил он. – Я же ничего незнаю, ибо веками сидел взаперти. Египет я помню смутно. И смутно помню ВеликуюМать. Ты должен меня направлять. Поэтому я поделюсь с тобой своей силой».

Он выполнил обещание: сделал меня могущественным. Потом мыприслушались к звукам, доносившимся снаружи, где собрались жрецы и почитателиБога Рощи. Обнаружив, что они не ожидают никакого подвоха и совершенно неготовы к нашему побегу, мы объединили усилия и выбили дверь.

Вспомнив о тебе, Мариус, мы взобрались на верхушки деревьев.Преследователи остались вдалеке, и перед рассветом мы уже охотились впоселении, расположенном за много миль от священной рощи.

Маэл откинулся на спинку кресла, как будто исповедь оставилаего совершенно без сил.

Ни терпение мое, ни гордыня не позволяли мне уничтожить егона месте, но я подивился, как ловко он приплел меня к своей истории. Япосмотрел на Авикуса, бога, веками обитавшего в дереве, и тот ответил мнеспокойным взглядом.

– С тех пор мы не расстаемся, – понизив голос,продолжил свою повесть Маэл. – Мы охотимся в крупных городах, потому чтотак проще и потому что гибель римлян, которые пришли завоевывать наши земли, невызывает у нас сочувствия. Мы охотимся в Риме, потому что это самый большойгород.

Я ничего не ответил.

– Иногда мы встречаем себе подобных. – Маэл стрельнул вменя взглядом. – Бывает, и драться приходится – иначе они не оставляют насв покое.

– Отчего же? – спросил я.

– Они были Богами Рощи, так же как Авикус. Они обгорели, новыжили и теперь жаждут получить сильную кровь. Ты, конечно, тоже с нимисталкивался. Они наверняка к тебе приходили. Не думаю, что тебе удавалосьстолько лет от них скрываться.

Я вновь промолчал.

– Но мы умеем защищаться, – продолжал он. – У насесть укрытия, а охота на смертных – увлекательное развлечение. Что еще сказать?

И в самом деле, добавить ему было нечего.

Я подумал о своем существовании, о жизни, заполненнойчтением, странствиями, поисками ответов на множество вопросов, и испытал поотношению к Маэлу жалость, смешанную с презрением.

Покосившись на Авикуса, я был удивлен и тронут выражениемего лица. На Маэла бывший кровавый бог смотрел с задумчивым состраданием, нопри взгляде на меня его лицо оживилось.

– А ты, Авикус, каким ты видишь мир? – спросил я. Маэлвскипел от злости, вскочил с кресла и бросился ко мне, выставив вперед руку,словно собрался ударить.

– И это все, что ты можешь сказать, выслушав моюисторию? – вопросил он. – Ты обращаешься к нему и спрашиваешь, каким онвидит мир?