— Вы знали? — спрашивал я, стараясь не смотреть на него. — Знали, что она не сможет преодолеть границ своего мира, вы понимали, что создавая Аметрин для нее, я, в действительности, делал это лишь для самого себя?

— Да, Виктор, я знал это.

— Зачем, зачем же вы тогда пришли ко мне и сподвигли на работу? Вы ведь понимали, что я рано или поздно должен буду сделать последний шаг, переступив черту, которую она проделать не может. Вы все это знали и ничего не сказали мне!

— Ты не спрашивал, и потом, если бы ты понимал, что это ей не поможет, ты не сделал бы того, для чего был рожден.

— Это вы сейчас о предназначении и смысле жизни? — спросил я саркастически. — И в чем же он, этот ваш смысл?!

— Ты действительно хочешь знать?

— Пожалуй, нет.

— Вот и правильно. Наслаждайся, получай удовольствие от того что делаешь. Вот, пожалуй, единственный достойный повод не торопиться умирать. А еще другим помогай заниматься тем, что делает их счастливыми.

— Как я могу наслаждаться жизнью? Я бросил ее там совсем одну.

— Ну, во-первых, не одну, я приглядываю за ней, а во-вторых, не бросил. Ты ведь строил этот прекрасный мир для нее, не твоя вина, что ты не знал обо всех тонкостях перехода.

— Она не создана для того чтобы жить в четырех стенах, — простонал я, чувствуя безмерную усталость от неспособности ей помочь.

— Она и не будет, мой друг, она и не будет там вечно. Ты ведь преодолел условность границ, значит, и она сможет. Она, между прочим, талантливее тебя, ей не мешают стереотипы, которые довлели над тобой.

— Вы имеете в виду…

— Да, да, мой друг, именно это я и имею в виду.

— Все равно, — упрямился я, — мне не нужен этот рай без нее. Я бы от всего отказался, лишь бы просто сидеть с ней как раньше в моей пыльной мастерской, сочинять, рисовать…

— Что толку создавать миры, которые не сможешь оживить. Вы были друг для друга источником вдохновения, но одновременно с этим являлись и якорями в мире обусловленных форм и материй. Абстрактная реальность требует жертв, каждый из вас принес свою. Ты теперь можешь создать десятки восхитительных миров, населив их счастливыми людьми.

— Это утопия.

— Возможно, но если Творцы не будут стремиться сделать свои миры прекрасными, а их существ благословенными, то нет в нашей работе никакого смысла.

— Я начинаю думать, что даже в этом случае в ней нет смысла.

— Такое случается, от этих мрачных мыслей не уберегся ни один человек. Разница между теми, кто опустил руки, и теми, кто чего-то достиг, лишь в том, что вторые справились с сомнениями и продолжили работу.

Мы сидели, провожая очередной солнечный день в Аментрине, смотрели на город, на пасущиеся за его пределами стада овец и коров, на пролетающих чудо-птиц. И я понимал, что он прав, невдомек мне было только одно: почему ради этого мы с Мари должны были расстаться. Ведь я мог делать все то же самое не погружаясь в этот мир на все сто. Или не мог? «Практическая магия», как ее называл мой наставник, только-только начинала приоткрывать передо мной свои радужные створки возможностей, и я даже не вполне понимал, как начал основательно ею пользоваться.

— Она — настоящий подарок для твоего прежнего дома, — заговорил Олег Владимирович после продолжительной паузы. — Такую как она, я искал много десятилетий. Мари — самородок, чистейший бриллиант. Ее музыка — это прорыв, выход в беспредельность, глоток свежего воздуха. Ты, как никто другой, знаешь, как порой необходим толчок, некий вектор, указывающий направление в глубины неясного, бессознательного. Ее музыка является своеобразным путеводителем для тех, кто готов расширить существующие границы. Она нужна нашему миру, больше чем твоему. У твоего есть ты и ее прообраз.

— Это жестоко по отношению к ней. Она могла бы писать свою чудо-музыку, сидя в моей мастерской или еще где-нибудь.

— Нет, Виктор не могла. В этой схеме нет места раскрытию ее потенциала. Она боготворила тебя, и все, о чем мечтала — лишь быть твоей тенью, бликом на изгибе твоего тела, вдохновителем своего Великого гения. Девушка, способная изменять жизни сотен людей к лучшему, мечтала лишь о твоих успехах. Этого ей казалось больше чем достаточно. Она без колебаний приняла решение, когда я сказал ей о том, что ты не достроишь Аметрин, оставаясь в этом мире. Уже тогда Мари понимала, что невозможно создать по-настоящему реальный мир, не растворившись в нем без остатка. Когда вы виделись в последний раз, она знала, что не сможет последовать за тобой. И, в отличие от тебя, она даже не выбирала между своим счастьем и существованием целого мира, приоритет был для нее очевидным. Даже сейчас она остается предана вашей идеи. Будь ты по-прежнему рядом, она ничего бы не написала, она не раскрылась бы полностью, как сделала это теперь. А ведь ее творческий потенциал безграничен.

Мы еще немного помолчали, а потом Олег Владимирович встал и я понял, что он собирается уходить.

— Мари не задержится в интернате надолго, она уже почти готова к переходу. Ее реальность сильно отличается от твоей, там преобладает чистая высоковибрационная энергия. Мари там будет привольно и радостно. Она просила, чтобы я передал тебе кое-что, — он запустил руку в карман широкого плаща и достал оттуда мое аметриновое ожерелье, которое я когда-то делал для себя, а потом подарил ей. — В новом мире нашей Мари оно разуплотнится, ей было жаль твоей работы, и она просила меня, отдать его тебе. Она любит тебя, ей, для того чтобы ощущать любовь, не нужно обладать. Мари достаточно того, что ты где-то есть, но ей важно, чтобы ты жил полной жизнью. Будь счастлив, Виктор, счастлив для себя, а не для кого-то. Этим ты ее порадуешь.

— Получается, мы встретились, для того чтобы расстаться? — крикнул я в открывающуюся дверь.

— Вы повстречались для того, чтобы помочь друг другу раскрыться, — проговорил он, стоя на пороге. Ты оживил нашу спящую царевну. Я же довершил начатое; указал направление, по которому ей стоило начать свое путешествие, и немного помог. Ваше расставание — это необходимая жертва. Так уж человек устроен, то, что ему достается слишком легко, он не ценит.

— Мы же больше никогда не увидимся, а вы так легко рассуждаете о жертвенности!

— А если б вы вообще никогда друг друга не повстречали? Хочешь, я поверну время вспять, — предложил Олег Владимирович,

Я только нервно сглотнул, ничего не ответив.

Он улыбнулся на прощание одними губами и исчез за дверью между мирами.

Пока человек находится в определенной степени невежества, он еще может с детской уверенностью разглагольствовать о каких-либо материя и явлениях. Но по мере того как невежество рассеивается, ослабевает и уверенность в своих суждениях. Все становится неоднозначным, неопределенным, и уже ни в чем ты не можешь быть уверен наверняка.

Вот и я оказался в плену неясных, путаных мыслей и противоречивых чувств. Как только я осознал, что моя прелестная правительница Аметрина вовсе не Мари и никогда ею не была, я испытал чуть ли не смертельное разочарование. Сам ее внешний вид в тот момент оскорблял мои чувства. Я почти ненавидел свою же наместницу за сходство с Марией и прятался от ее настойчивого преследования в хижине Псоглавца, который на мое счастье все же воплотился в этом мире.