– Нельзя такое придумывать! Нельзя такое рисовать! Никогда! – прошептала она. – Если соседи увидят, тебя и убить могут. Ты не знаешь, что тут творится, а я каждую ночь жду, что и за мной могут прийти.

Марии, конечно, было известно об охоте на ведьм. Все окрестные дети знали о том, что большинство бед приносят женщины, заключившие контракт с дьявольскими силами. Это из-за них случаются затяжные дожди. Это они радуются грозе и, запрокинув головы, хохочут в располосованное белыми молниями низкое небо.

Самым ужасным было то, что эти дьяволопоклонницы чаще всего выглядели и держались как обычные люди, и только по косвенным признакам можно было распознать истинную черноту их заблудших душ. Например, у большинства из них были висячие темные родинки на груди. На самом деле каждая такая родинка – это сосок, через который ведьма кормит своим черным молоком заговоренных животных-помощников, преимущественно кошек, жаб и крыс. Такие женщины под покровом ночи похищают младенцев, чтобы сварить из их ручек и ножек зелье. Вот в соседнем поселении был случай – трехдневного мальчика украла из колыбельки его собственная бабка. Старуха столько лет жила бок о бок со всеми, а никто и не подозревал, что она – ведьма. Увидела хорошенького розового младенца и не смогла удержаться. Поговаривали, что старуха схватила его, отчаянно голосящего, зубами, выпрыгнула в окно и на четвереньках, как волчица, умчалась в лес. Вся деревня отправилась на поиски, с факелами и вилами. Но тщетно, старуху так и не поймали. Зато нашли головку младенчика, оторванную от тела, которая валялась под старым дубом и смотрела невидящими тусклыми глазками в ночное небо.

Еще ведьмы не умеют плакать, а вместо этого издают утробные кошачьи звуки.

Женщины-ведьмы не тонут в воде. Мария сама не видела, но дочка соседей, старше на три года, рассказывала, что однажды ее взяли посмотреть на публичную казнь, кои в их местности проводились почти каждый месяц. Казнили женщину, которая, по слухам, не так давно вышла замуж за самого дьявола. Кто знает, сколько неприятностей сумела бы она сотворить, если бы не бдительность соседки, которая однажды увидела, как ведьма преспокойно вылетает из окна своего дома и, раскинув руки, с глухим совиным уханьем мчится навстречу желтому диску луны. Правда, нашлись и те, кто считал, что соседка возвела на несчастную напраслину, а всё из-за того, что та женщина была молода и хороша собой, и на нее слишком часто заглядывался соседкин муж.

Ведьму связали крепко-накрепко и, не обращая внимания на ее вопли, бросили в реку. Черная мартовская вода была ледяной, тем не менее ведьма, одетая лишь в тонкое холщовое платье, долго барахталась на поверхности. Знающие люди объяснили толпе, что это прямой признак ее связи с нечистыми силами. Супружница дьявола держалась на поверхности воды почти восемь минут, тогда как порядочная женщина в таких условиях камнем пошла бы ко дну сразу и, конечно, была бы посмертно оправдана.

У большинства молодых ведьм волосы либо черные, как перья кладбищенских ворон, либо рыжие. Поэтому мать Марии на всякий случай редко мыла ей волосы – боялась, что внимание соседей привлечёт редкий светло-медный оттенок ее кудряшек. Мария никому не рассказала о Небесной Даме. Она была ребенком, но прекрасно понимала, что такие разговоры могут стоить жизни всей ее семье.

Шли годы. Мария не вела счет дням. Жизнь ее была трудной. Неведомая болезнь унесла на тот свет обоих родителей, которые до того успели выдать ее замуж за первого же посватавшегося – мясника, старше Марии на двадцать лет. Мрачный, рыжебородый, в грубом фартуке, пахнущем протухшей кровью, с пустотой в водянистых глазах, он был для Марии чужаком, которого она боялась и сторонилась. Каждая ночь была для нее адом – мясник прикасался к ней огрубевшими желтыми пальцами с ногтями, под которые намертво въелась запекшаяся свиная кровь.

Однажды Мария проснулась среди ночи – ее голова была ясной, и это казалось так странно, ведь большинство дней она проводила в сомнамбулическом состоянии тяжелейшей усталости. Рядом тяжело дышал муж, в своем несвежем ночном колпаке похожий на злого гнома. Стараясь его не потревожить, Мария опустила босые ноги на пол и прокралась к двери. Тихонько скрипнула дощатая половица.

Ночь была ясной и теплой – одна из последних теплых ночей года. Мария с детства любила запах воцаряющейся осени, этот особенный, тонкий аромат печали. Она прижалась спиной к стене дома, с наслаждением вдыхая дух подсушенной травы, прохладных лугов и омытых дождем каменных мостовых. Жили они на отшибе, но все равно был риск, что кто-то из соседей увидит, как она одна вышла из дома в такой час. И если такое произойдет, Марию поколотит муж. Вероятность была небольшой – их соседи были такими же уставшими работягами, которые каждый вечер в беспамятстве валились в кровать, а на рассвете выползали из своих домов, чтобы сражаться с новыми делами, преодолевая тяготы жизни.

Мария посмотрела на бриллиантовую россыпь звезд и поспешно возвратилась в дом – почему-то она четко знала, что именно следует делать. Как будто кто-то отдавал ей команды. Она уединилась в дальней комнате, которую семья использовала как чулан, кусочком угля нарисовала на полу треугольник и круг. Зажгла свечу, встала в центр круга на колени и что-то забормотала на языке, слова которого словно порождал ее разум в момент их произнесения. На красивом певучем древнем языке. Перед глазами встал далекий день из детства, когда она впервые увидела Небесную Даму. «Ты просто будешь знать. Ты умрешь за меня».

Мария впала в какое-то странное состояние – она раскачивалась, на побледневшее лицо упали распущенные волосы, глаза ее закатились, как у припадочной, с пересохших губ продолжала литься чужая варварская речь. Она не понимала, что именно делает и зачем, ей стало очень страшно. Выходит, она и есть одна из тех, за кем охотятся, чью плоть заживо сжигают на огромном костре; одна из тех, кого она сама с детства приучена бояться. Но ведь она не сделала ничего плохого. Никогда никому не желала зла и даже к самым скандальным из своих соседей относилась с философской снисходительностью. О ведьмах говорили всякое – и что чужие слезы заставляют их раскатисто хохотать, и что они пьют жизненные соки из всех, к кому прикасаются, и что они варят суп из младенцев, а из пупырчатых болотных жаб готовят зловонную мазь, с помощью которой могут подниматься в воздух и улетать на тайные встречи к своему нареченному жениху – дьяволу. Но она, Мария, была обычным человеком – тихим, скромным, сочувствующим. Да, внутри нее как будто проснулось что-то чуждое, внутренний голос, который заставлял ее делать странные вещи, только вот сама она не понимала ни их смысл, ни предназначение.

Следующий день прошел для нее как в тумане. Она словно спала на ходу и даже получила несколько тумаков от мужа, который хоть и считался в округе человеком свирепым, но понапрасну рук не распускал, относясь к своей женщине с несвойственной для человека его круга почти нежной осторожностью.

Но время шло, ночное происшествие постепенно стерлось из памяти, уступив место будничным впечатлениям.

Однако спустя несколько месяцев ночное наваждение повторилось. Сценарий был тот же – внезапное пробуждение, ясность мысли, желание выйти на улицу и посмотреть в ночное небо, начертанный углем круг и треугольник на полу, тихое бормотание на неведомом языке.