и даже немного осталось Барсику. Джек с удовольствием сжевал панцири и тоже, видимо, остался доволен.

После завтрака я уселся в кресло у телефона и набрал номер Марии Юрьевны. «Ту-у-ут… ту-у-ут… ту-у-ут…» — звучало в наушнике. Никто не отвечал. Я уже собрался было положить трубку, как вдруг в ней щелкнуло и послышался певучий женский голос:

— Алло, слушаю.

— Мария Юрьевна, доброе утро. Ваш сосед — Артем — беспокоит. Спасибо за вкусные пирожки. Хочу Вам теперь посудину вернуть.

Мария Юрьевна несколько секунд молчала, но потом, сообразив кто да что, ответила:

— Ммм… Артем? Это… простите, Артем Тимофеич… племянник ныне покойной Серафимы Гавриловны, что ли?

— Вот именно, он самый.

— Ой, здравствуйте! Здравствуйте, Артем Тимофеич. Сколько лет — сколько зим! Наконец-то! Мою записку прочитали?

— Прочитал, конечно же. Иначе как бы я узнал номер Вашего телефона? — ответил я, стараясь держать непринужденный тон. — Так где и когда можно Вас увидеть, чтобы посудинку вернуть?

— Да хоть сейчас, — весело ответила она. — Вы из дому звоните?

— Из дому, Мария Юрьевна. Занесу сию минуту. Вот только курточку накину.

— Ну и отлично. Я как раз собралась выйти во двор. Там у меня белье сушится. Хочу проверить, не пора ли снимать. Так что шагайте к моей калитке — буду ждать.

Мария Юрьевна стояла у калитки и смотрела в мою сторону. Я заметил ее сразу, едва вышел со двора. Она была в аккуратно подогнанной куртке из тонкой коричневой кожи с белой меховой оторочкой и в белом пуховом берете, кокетливо сдвинутом набекрень. Ее чистое женственное лицо сияло открытой лучезарной улыбкой.

— Здравствуйте, Артем Тимофеевич, — пропела она, идя мне навстречу и выпятив аппетитные груди. — Рада видеть Вас в полном здравии.

— Доброго здоровьица, Мария Юрьевна. Извините, что заставил напомнить о крыночке. Это я по своей неорганизованности. Не подумайте только, что замотать хотел, — оправдывался я, стараясь быть как можно приветливее.

— Ради Бога! Ради Бога! Простите за напоминание. Это я так… чтоб лишний раз увидеться, — кокетничала она.

Я протянул ей крынку и цветастый полиэтиленовый пакет с креветками. Решил ей отдать их все. Если понадобятся, то наловлю еще, чтобы свежими были.

— Вот, попробуйте теперь Вы моего угощения. Готов поспорить, что таких Вам еще не приходилось видеть, — я лукаво подмигнул, а она с неподдельным удивлением спросила, взвешивая пакет в руке:

— Ой, что это? Такое тяжелое!

— Креветки, — как бы невзначай ответил я. — Свежайшие, смею Вас заверить.

Она заглянула в пакет и искренне удивилась:

— О-хо-хо! И в самом деле, похоже на креветки. Огромные-то какие! Я и не знала, что они такими вырастают.

— Ну! — я сделал жест рукой. — Говорю же, что Вы таких не видели.

— Спасибо, Артем Тимофеич. Сколько я Вам за них должна? — спросила она, изображая деловитую серьезность.

— Должны? Что за чепуха! Я же сказал, это мое ответное угощение.

— Артем Тимофеич, даже самые обычные, банальные креветки стоят у нас недешево. Тем более — столь экзотические. Я не могу злоупотреблять Вашей добротой.

— Мария Юрьевна, Вы что, хотите меня обидеть? Или желаете, чтобы я заплатил Вам за пирожки? — искренне возмутился я.

— Нет, но…

— Никаких «но»! Это лошадей так погоняют, — неуклюже сострил я, как когда-то в школе.

— Хорошо. Спасибо, — согласилась, наконец, Мария Юрьевна. — Скажите, а где Вы достали этих гигантов? В Елизарово я отродясь не видела в продаже ничего подобного.

— Секрет, — ответил я, скроив, как полагал, загадочную физиономию.

— Какой Вы скрытный. Что ж, не хотите говорить — не надо. Будь по-вашему. А что с ними делать? Я-то местная, блюд из морепродуктов готовить не умею, — сказала она, глядя на меня серыми проницательными глазами. В них светились недюжинный ум, женственность, загадочность и неподдельная доброта. — Да, чуть не забыла. А телефон у Вас какой теперь?

— Все тот же.

— Что у покойной Серафимы Гавриловны? — спросила она, удивленно вздернув брови.

Я кивнул.

— Тогда почему Вы по нему не отвечали?

— Знаете… — несколько замялся я, — хозяйство восстанавливаю, работаю то во дворе, то в сарае, то в подвале… То выхожу за покупками…

Мария Юрьевна улыбнулась, насмешливо посмотрев мне в глаза. Мол, знаем мы Вашу занятость. А вслух спросила:

— Вы солярий посещаете? Или кварцевое облучение на дому принимаете? А может на юг мотнулись на недельку?

Я оторопел от неожиданности и по-детски ответил вопросом на вопрос:

— Почему Вы так думаете?

— Загар у Вас совсем свежий. Обгорели чуток на солнышке. Как будто только с пляжа пришли. Так лишь на море загорают.

Мария Юрьевна лукаво усмехнулась и кокетливо поправила пышные светло-каштановые волосы, ниспадающие из-под берета на пушистый воротник из белого меха ламы. В растерянности я топтался на месте, не зная, что сказать. Наконец, мне удалось придумать ответ:

— Да это… от электросварки. Я трубы варил в подвале, — брякнул я первое, что взбрело на ум и, чтобы окончательно не завраться, решил перевести разговор на другую тему. — А что касается приготовления креветок, то я в этом консультант неважнецкий. Я их готовил, как самые обычные, как Вы только что выразились, банальные креветки. Вскипятил воду, посолил, положил креветки. Потом проварил минут пять-семь. Вот и все. Мне показалось, что было вкусно.

— А специи?

— Не знаю. Я не использовал никаких специй. В них и так достаточно вкуса и аромата. А Вы, мне кажется, в вопросах кухни все же опытнее меня. Могу только добавить, что если Ваш муж любит дернуть бокальчик-другой пива, то для него отдельно покрепче посолите.

Как бы невзначай, Мария Юрьевна еле слышно заметила:

— Мужа у меня нет… — но тут она осеклась и смущенно опустила глаза, словно неожиданно проговорилась о чем-то запретном. — Загадочный Вы человек, Артем Тимофеич, — добавила она неожиданно. — Что ж, спасибо за экзотические креветки. Ну, я пошла. Всего хорошего.

— В наших краях любые креветки — экзотика. Всего Вам доброго, — попрощался я вслед поспешно уходящей соседке и повернул к своей калитке.

Я чувствовал себя школьником, которого уличили в исправлении оценки в дневнике. Чтобы прогнать это неловкое чувство, я стал думать о развитии дальнейших отношений с Марией Юрьевной.

«Теперь кое-что ясно. Мужа у нее нет, — размышлял я, пытаясь осмыслить ситуацию. — Отсюда, видимо, и произрастает корень ее инициативы нашего знакомства. Возможно, даже и подсознательной. Если и в самом деле так, то хорошо. Это значит, что и она, и я испытываем нужду в тесном общении с противоположным полом, так сказать. А женщина она, по-моему, великолепная: относительно молода и красива, добра, умна и приятна в общении. Очень к себе располагает. Меня, во всяком случае. Правда, полновата немного, но от