– Ну, иди уже сюда и принеси фонарь. Ты слишком далеко.

– О, нет, я в порядке, спасибо. Просто будь добр, вернись, на хрен, в машину.

Он смерил меня взглядом и покачал головой.

– Ну доверься же мне, – он встал на колени позади гремучей змеи. – Она мертва. Кажется, ей раздавило голову.

– Круто. А теперь возвращайся, на хрен, в машину.

Виктор не стал меня слушать, надел перчатку и взял пятиметровую гремучую змею за хвост.

– Принесем ее твоему папе. Наверное, он сможет – ОХГОСПОДИИИСУСЕ!

В этот самый момент «мертвая» гремучая змея принялась агрессивно набрасываться на ногу Виктора. В ту же секунду я (совершенно неслучайно) забилась обратно в машину, забрав с собой фонарь и оставив Виктора в кромешной темноте на заброшенной дороге, пока его пыталась убить гремучая змея, которую он держал в руках. Он заорал:

– Я ГОВОРИЛА ТЕБЕ ТУДА НЕ ХОДИТЬ! – сердито завопила я, а затем (по какой-то причине) заперла в машине двери и закрыла все окна. Конечно, я беспокоилась за него и хотела ему помочь, но никак не могла отделаться от мысли, что он сам во всем виноват.

– ПРИНЕСИ ГРЕБАНЫЙ ФОНАРЬ, А НЕ ТО Я ЗАБРОШУ ЭТУ ЗМЕЮ К ТЕБЕ В МАШИНУ, – заорал он, и это было неожиданно: мало того, что его голос звучал слишком оживленно для умирающего от укуса змеи человека, так он еще и вообразил, будто я не закрыла в машине все двери. «Он так плохо меня знает», – подумала я про себя.

Я сделала глубокий вдох и напомнила себе, что хотя он и был тупым мачо, он был моим тупым мачо, так что я приоткрыла окно ровно настолько, чтобы просунуть в него руку с фонарем, и увидела, что Виктор все еще вполне себе жив и очень, очень зол. Как оказалось, хотя змея была жива, челюсти у нее были сломаны, так что прокусить кожу ей не удалось. Виктор посмотрел на меня полными ужаса глазами и избавил змею от мучений при помощи лопаты, после чего направился обратно к пикапу.

Спустя минуту Виктор перевел дыхание, но все еще с трудом контролировал свой голос.

– Ты бросила меня одного. В темноте. С живой гремучей змеей.

– Нет. Это ты оставил меня одну. В машине. Ради гремучей змеи, – возразила я. – Так что, полагаю, мы квиты.

Последовала долгая пауза, на протяжении которой он недоумевающе на меня смотрел.

– Но я тебя прощаю, – сказала я.

– ДА ТЫ ЧУТЬ МЕНЯ НЕ УБИЛА, – заорал он.

– Нет, – заметила я. – Это гремучая змея тебя чуть не убила. Я была лишь невольным свидетелем. Я хотела завести машину и переехать через змею, чтобы тебя спасти, но ты взял ключи с собой. Кроме того, я не умею ездить на механике. Так что я бы тоже в конечном счете умерла, только гораздо более медленной и мучительной смертью – от голода и палящего солнца. Раз уж на то пошло, это я должна злиться на тебя.

На самом деле я вовсе не злилась до тех пор, пока не начала себя защищать, но говоря все это, поняла, что абсолютно права. С этой точки зрения я, пожалуй, чуть не убила нас обоих, но Виктор был слишком недальновиден, чтобы это понять.

– Ты оставила меня одного. В темноте. С живой гремучей змеей, – шепотом повторил Виктор.

Я частенько использую этот прием. На самом деле прозвучало настолько убедительно, что я решила не останавливаться.

– Я знала, что ты сможешь справиться с этой змеей. Иногда нужно просто довериться.

Именно вера меня и спасала на протяжении всей недели, предшествовавшей нашей свадьбе. Лично я была в ужасе от такого количества внимания со стороны других людей, и мне хотелось просто сбежать с Виктором и пожениться в теннисных туфлях в Лас-Вегасе, где двойник Элвиса объявил бы нас мужем и женой, но Виктор был единственным ребенком в семье, так что его родители хотели настоящей свадьбы, поэтому я смирилась и просто плыла по течению. Я никогда не мечтала о пышной свадьбе, так что совсем не думала о традиции символической передачи огня домашнего очага посредством зажженной свечи и обеде в честь репетиции свадьбы. Мы с мамой смастерили фату при помощи клеевого пистолета, сетки и ободка с цветами, а торт купили в местном продуктовом.

Ни я, ни Виктор не были верующими, так что мои бабушка с дедушкой подкупили свою церковь, чтобы нам разрешили использовать их небольшую часовню. Церемония продолжалась целых двенадцать минут, поскольку мы попросили священника убрать практически все упоминания про Иисуса («Конечно же, Иисус приглашен, – объяснили мы священнику. – Просто мы не хотим, чтобы он выступал с длинной речью»). После этого у нас было двадцатиминутное свадебное торжество в подвале, который выглядел в точности так, как и должен выглядеть подвал, только еще более уныло.

Тем не менее в часовне, где мы оба сказали «да», ничто из этого, казалось, не имело значения. Важно было лишь то, что мы любили друг друга. И пока наша родня пробиралась к выходу из церкви, чтобы бросать потом в нас птичий корм, мы с Виктором спрятались за алтарем, и я заставила его пообещать мне, что он будет любить меня вечно.

– Доверься мне, – сказал он с надменной улыбкой.

Оглядываясь назад, я понимаю, что должна была попросить о чем-то более практичном, например: «Пообещай мне, что всегда будешь убирать кошачью рвоту в коридоре», или «Пообещай, что не будешь спрашивать “у тебя что, месячные?” посреди совершенно рационального спора, когда тебе нужно просто извиниться и перестать быть мудаком».

Но нет же, я была юной и наивной, хотела любви и старалась верить, что этого будет достаточно. Иногда нужно просто принять на веру.

Когда мы поженились, я начала работать в службе управления персоналом. Виктор работал с компьютерами. Мы купили небольшой домик семидесятых годов постройки в Сан-Анджело, том самом городе, где ходили в колледж. Дом быстро оброс множеством воспоминаний. Именно в этом доме я решила, что «Проблема 2000» – это, по сути, конец света, так что в канун Нового 2000 года наполнила ванну водой, чтобы нам было что пить, когда вода в кранах превратится в кровь, но мой кот не понял, что ванна полная, и плюхнулся прямо в воду, и вся вода от этого стала грязная. Виктор смеялся над моим негодованием, и меня это просто выбесило, потому что але! Я как бы делаю это для нас обоих. А потом он оставил меня одну дома, чтобы поехать проверить компьютеры на работе, и даже не зарядил для меня дробовик, прежде чем уехать. Когда он вернулся несколько часов спустя, я уже забаррикадировала дверь диванами, чтобы в дом не ворвались мародеры. Я слишком устала, чтобы раздвигать обратно всю эту мебель, так что просто сказала ему, что дверь не работает из-за проблемы 2000 и ему придется спать под машиной. В итоге ему удалось меня убедить в том, что никаких мародеров поблизости нет, так что я открыла окно, чтобы он смог забраться в дом.