Даже если бы я и задумывалась над тем, как Виктор отреагирует на брошенную в него огромным бородачом рысь, я бы все равно едва ли смогла предвидеть то, как он отреагировал в действительности. Он щелкнул челюстями и сжал их, выпучился на рысь и остался сидеть совершенно неподвижно. Затем, избегая любых резких движений – это было весьма впечатляюще, – он поднял голову и посмотрел на моего отца растерянным взглядом. Быть может, Виктор ожидал увидеть на лице моего отца смущенное выражение – ведь он, наверное, случайно уронил на него рысь, – а может быть, он думал, что отец, увидевший рысь у Виктора на коленях, удивлен и испуган не меньше него и вот сейчас велит ему не двигаться, пока он сходит за пистолетом с транквилизатором. Вместо этого мой отец широко улыбнулся и протянул Виктору руку, словно у того на коленях не сидела из ниоткуда взявшаяся рысь (рысь, которая, должна добавить, и сама выглядела весьма напуганной и недовольной тем, что ее поставили в такое неловкое положение). Виктор настороженно посматривал на рысь (которая теперь начала издавать ужасающие звуки, которые рыси издают, чтобы дать понять, что они не домашние кошки и тискать их не стоит), а потом бросил взгляд на меня, словно бы оценивая, стою я того или нет. Он сделал глубокий вдох и медленно-медленно повернулся, чтобы пожать руку моему отцу.

– Генри, – сказал он, приветственно кивая головой, и в его голосе почти не чувствовалось страха. После этого он повернулся обратно к маме и продолжил разговор, словно ничего более естественного и представить себе было нельзя. Это было круто, и, думаю, он завоевал в тот момент уважение всех присутствующих. Даже рысь, казалось, поняла, что с Виктором ей будет безопасней, чем с огромным здоровяком, который швыряется ею в других людей, и примостилась у Виктора за спиной, злобно поглядывая оттуда на остальных.

Позже Виктор мне признался, что ситуация его напугала до чертиков, но когда-то, когда Виктор был маленьким, у его папы был ягуар по кличке Сонни, так что Виктор заверил меня, что понимает людей, которым нравятся экзотические домашние животные.

Я не стала это уточнять, потому что мы только начали привязываться друг к другу. И еще потому, что по-прежнему не могла до конца объяснить всю эту историю с мочой, хотя позже мне и сказали, что некоторые люди используют ее в качестве натурального средства от садовых вредителей. Если, конечно, этими вредителями не являются сами рыси, потому что в этом случае эти люди оказались бы в полном дерьме.

Почему-то Виктор очень беспокоился по поводу того, что подумают о нем мои родители, и старался всеми силами добиться их расположения. Маму он перетянул на свою сторону практически сразу же, так как помог восстановить старенький маслкар, но вот отец относился к нему так, будто я по какой-то причине пригласила на ужин собственного бухгалтера. Если бы, конечно же, у меня был свой бухгалтер. Виктор попытался произвести на отца впечатление мужественности, попросив научить его делать чучела.

Казалось, они оба были не в восторге от этой затеи, но ради меня притворились, что с радостью этим займутся, хотя я и сказала обоим, что идея, по-моему, просто ужасная.

В конце своего первого (и последнего) дня в чучельном бизнесе Виктор выглядел несколько нездорово, а отец казался озадаченным.

– Что случилось? – шепотом спросила я у Виктора, когда отец пошел прилечь. – Тебя что, стошнило? Потому что почти каждого тошнит, когда он в первый раз делает чучело, – заверяла я его. – Я практически уверена, что это нормально.

– Нет, – ответил Виктор, прикрыв глаза рукой, словно пытаясь прогнать стоящие перед глазами образы. – Нет, твой отец уже сделал чучело. Нужно было сделать еще всего пару штрихов. Это было чучело черного кабана, и он сказал мне, что я могу раскрасить его пасть, потому что это отличная не хлопотная работа для новичка.

На самом деле так и было, и отец заработал в моих глазах дополнительные очки за то, что дал Виктору простое и не слишком мерзкое задание.

– И? – спросила я.

– Я потратил шесть часов, раскрашивая пасть. Шесть часов. С помощью краскопульта.

– Ничего себе. Тебе и правда понадобилось очень много времени, чтобы раскрасить пасть кабану. И как получилось?

– Получилось похожим на… – он выдержал небольшую паузу, уставившись мрачным взглядом в потолок. – Помнишь, когда Фред Флинстоун переодевался в женщину?

– А, – я прикусила язык, чтобы не засмеяться, так как понимала, что от этого ему станет еще обидней, и ободряюще похлопала его по руке. – Ну и что сказал папа? – полюбопытствовала я.

– Он ничего не сказал. Он просто молча посмотрел на кабана, а потом отвел меня от него в сторонку. Я никогда не видел его таким молчаливым. После этого он попросил меня натянуть тетиву охотничьего арбалета, и я чуть не заработал себе грыжу, делая это. Он отвел меня во двор, чтобы я попробовал из него пострелять, и я чуть не подстрелил себя в ногу. Кроме шуток. Я чуть себя не подстрелил. В ногу. Я думаю, твой отец рассчитывал, что я себя убью, а он бы потом мог рассказать, что случилась трагедия, и ты жила бы себе дальше, пока не встретила бы кого-то, рядом с кем дикие рыси не становятся похожими на дешевых мужчин по вызову.

Я попыталась было убедить Виктора, что мой отец его обожает, но потом вспомнила, что двумя неделями ранее папа пытался научить Виктора искусству изготовления наконечников для стрел из камня, как это делали индейцы, и у Виктора на удивление все хорошо получалось, пока он не порезался и не начал так сильно истекать кровью, что мы уже начали беспокоиться, не задета ли артерия.

– А ты точно хочешь выйти замуж за гемофилика? – шепотом сказал мне папа, подыскивая что-нибудь, чтобы наложить жгут. – Знаешь, это передается по наследству.

В качестве последней отчаянной попытки Виктор решил преподнести отцу подарок – аутентичную индейскую сумку для талисманов, которую смастерил своими руками из найденной где-то головы койота, мертвой черепахи и плетеных кожаных ремней. Закончив свою жуткую поделку, он триумфально поднял ее вверх, и я какое-то время смотрела койоту в глаза, а потом вернулась к чтению книги.

– Разве не охренительно? – настаивал он (несколько маниакально), и я без особого энтузиазма пожала плечами, допуская, что моему отцу такое запросто может понравиться. И действительно, он непонятно почему любил подбирать на дороге сбитых животных и создавать из отдельных частей их тел чучела вымышленных существ. Виктор разозлился из-за того, что я не разделяла его восторга, и пренебрежительно от меня отмахнулся, заявив, что я «девчонка», а значит, мне попросту не оценить такого мужественного поступка, как завоевание расположения отца будущей невесты с помощью мужественного подарка.