на нарах, позалезали в спальные мешки, предварительно раздевшись до кальсон и маек, под голову положили рюкзаки. В избушке тьму прорезают отблески от дверцы печки, где потрескивают сучья; поет печка, поет дружба, поет тишина ночная вне избушки. И само-собой вполголоса запел: « Изгиб гитары желтой». Ребята так-же тихо подхватили; за ней « Успокойся, мой друг, успокойся». И как-то незаметно отошли ко сну.

Ночью проснулся оттого, что почувствовал что в избушке не так жарко, а можно сказать –прохладно. Зажег фонарик и к печке. Угольки остались. Набросал загодя приготовленных тонких сухих веточек, сверху положил потолще, раздул. Вышел из избушки за самыми толстыми и машинально пригнулся –не «обжечься» бы о звездочку. И про себя засмеялся. Натаскал побольше, наложил в печку и «нырнул» в спальный мешок. Ночью еще вставал два раза, подкладывал в печку дрова. « Буржуйка» как быстро отдает тепло, так и быстро «забирает», вытягивая через трубу, если нет заслонки.

Утром встал пораньше, развел костер, поставил котелок варить кашу. В избушке тепло, мои друзья не спешили просыпаться. И когда уже каша была готова, выбежали, умылись снегом, покидали снег друг в друга, оделись и к «столу» возле костра.

–– Пойдешь Никола с нами?

–– Нет братцы, вы уж сами. А я пока дров натаскаю, обед приготовлю. Я по хозяйственной части, и карабин не держал.

–– Научим, в чем дело-то. Хоть сейчас.

–– Нет, обойдусь.

–– Как хочешь. Хозяйничай, а мы пошли.

У ребят была лицензия на отстрел марала. Но в первый раз им не повезло, отстрелили двух зайцев. А на следующий день надо было спускаться в поселок. Не торопились, вышли в полдень, чтобы только успеть до темноты дойти до поселка.

Из таких поездок и походов возвращался « напичканный» до отказа чистотой. Мне отдавала чистоту девственная природа, горы, ручьи, снеговые вершины, звезды. И человек «дышит» , спустившись с гор, этой благодатью. И делится с ближними своими, отдавая все без остатка, получая взамен благодарность. И «отдав» опять устремляется в горы на « подзарядку», чтобы «зарядившись» опять поделиться. И так круг за кругом, раз за разом. А так как большинство в селах жизнь свою проводят в горах, неиссыхает благодать в селах.

Было мне кому нести чистоту, было с кем поделиться.

–– Коля, ты с каждым возвращением питаешь нас энергией, увидев тебя хочется жить, хочется ходить. Пообщавшись с тобой понимаешь ценность жизни. И направляешь к нам через друзей своих энергию и свет. Без тебя приходил Витя со своей девчонкой, держась за их плечи добралась от одного двухэтажного дома до другого и обратно. И часто прибегают, навещают.

–– Надоели, наверно?

–– Да что ты, Коля. Я ведь живу одной радостью –пошла! Я ты такие глупости говоришь. Спасибо тебе.

–– За что, за братишку что-ли?

–– И за него, и за близняшек и за Савелия Николаевича. И воопще ты что-то здорово заговорился –тащи баян. Хочу послушать.

Тащу. Послушание выше поста и молитвы.

Без всякой согласованности между собой не оставляли без внимания Ивановича с Сергеевной. Помимо общения нужно было и постирать, и кушать готовить и в доме порядок навести. И здесь Ивановичу очень помогала, почти все обязанности взяла Люда, жена Бори. Но все работали, помимо работы и других забот хватало, и тогда нас, взрослых, сами, без подсказки, заменяли мой брат со своей девчонкой. Им нравилось чувствовать себя ответственным за кого-то, за Любовь Сергеевной. Один раз переполошила Оксана своих воспитателей детского сада.

–– Готовлю дома обед, Боря вот-вот должен со стройки прийти –рассказывала Люда, смеясь, –и выглянула случайно в окно. Идет моя дочка мимо общежития, даже в свое окно не глянет. Я взглянула на часы –по времени прогулка перед « тихим» часом. Сбежала, ушла. Вышла я потихоньку и сзади крадусь. Заходит в подъезд к Сергеевне и стучится в дверь, до звонка далековато. Жду. Наконец Сергеевна подходит и открывает. Немного погодя показывается удивленное лицо Сергеевны в окне. Прижала я палец к губам –молчи мол и не удивляйся. Сергеевна понимающе улыбнулась. Дождалась я значит Борю, отдала ему ключ от комнаты и сказав, что скоро буду, ухожу в детский сад.

–– А где моя Оксана –спрашиваю у воспитательницы.

–– Да только что здесь была, с горочки каталась.

–– Пойдемте посмотрим, надо кое-что у ней спросить.

Там нет, тут нет –переполошились воспитатели, забегали. Начали спрашивать в группе, видели что вышла за ворота, пошла в сторону дома. Но дома-то тоже нет. Где? Полная растерянность. Выговорила им, чтобы смотрели, объяснила куда и зачем дочка пошла, и если бы случайно в окно не увидела, где её искать? Договорились, чтобы смотрели получше.

–– Бабе Любе скучно одной без меня, ей хорошо со мной, вот я и пошла к ней.

–– Но нельзя дочка без спроса, спроситься нужно было.

–– Я больше не буду без спроса.

И по просьбе Любовь Сергеевны иногда оставляли Оксанку у ней, предупреждая каждый раз воспитателей.

В Коксе был свидетелем нескольких случаях чудоисцеления, об одном и пишу. Горный климат, благожелательная психологическая обстановка в общем, в поселке, и в частности близких тебе. Мы почитаем врача по надобности в нем, и благо человекам от их знаний и умений, они нужны людям. Что может быть благородней как лечить нашу внешнюю храмину, и как человек должен быть им благодарен. Но капля дегтя портит всю мазь мироварника, и если бездушие, невнимание обыкновенных граждан портят нашу жизнь, то бездушие и невнимание лечащих наши недуги оборачиваются потерей жизней. В той же Коксе скорая помощь сколько раз приехала с опозданием? Сколько раз жизнь пациента зависела от настроения хирурга, санитарки, нянечки? И только ли там? Спишут? Спишут! И бедных и богатых. Ящик для всех один, украшен ли он лентами или сколочен из горбыля. Какая разница? Врач –это прежде всего милосерд. Но если я не могу купить « нестарит», не могу оплатить лекарства, больничную койку, услуги –дорога в ящик. А где же милосердие, где клятва Гипократа? Но, слава Богу, большинство врачей приносят молитвы в душе, чтобы Он помог им подать больному облегчение и исцеление к продолжению жизни больного. Но и врачи часто бессильны, продолжительною болезнью врач пренебрегает. Прежде болезни заботься о себе, но болезнь постигает как раз того, кто заботится о своей душе, кто не мыслит плохого, кто честно и праведно живет; а нечестивому долгие лета. И так бывает часто. Но болезнь, как правило, от темноты, от нехватки энергии, от неумения сконцентрировать