Познакомился с парнями из других поселков района, и с русскими и с алтайцами. Придут ко мне в гости, посидят с полчаса и уходят. В следующий приезд привозят кто сала шмат, кто картошки. А мне чем расплачиваться? И приглашают в гости. И в будние дни, в свои выходные, начал навещать своих друзей. В первую очередь проведут по поселку, познакомят со своими друзьями и всем говорят, предупреждают:

–– Это мой друг, человек неплохой, но с равнины. Обычаев и порядков наших не знает и за это лицо ему бить не следует, несправедливо. Говорите, указывайте, но трогать его нельзя.

И «огребался» я бы без этого предупреждения в поселке многажды раз. То пройду мимо женщины несущей воду, не предложив помочь; то перед старейшинами не сниму шапку, а то и не поздаровавшись; то куда-нибудь отлучусь из дома друга, не предупредив; то не ответишь на приветствие младшего. И подзывают, и укоряют, и учат. Весь день. И чтобы не попадать «впросак» я начал опасаться ходить по поселку без сопровождающих –как сопровождающие поступают, так и мне.

Зазывали меня, как правило, мои сверстники и младше, уже приготовив для меня охотничьи лыжи, договорившись специально еще с двумя-тремя товарищами, выбрав время для похода в горы, на охоту. Но помнил я слова отца, приютившего нас; «Сынок, тебе никто никогда ничего не должен. Но ты, сынок, должен всем. За всякое доброе дело, сделанное тебе, за доброе слово, за внимание будь благодарен, оплати чем можешь и как можешь, и более чем тебе. Не уподобься бродячей собаке, которая съела твой хлеб а потом тебя укусила». И пользуясь правом, что желанный гость в доме хозяин, я пользовался этим правом. Всегда находилась неотложная мужская работа –переколоть дрова, отремонтировать сани, сходить в кузницу и подковать коня, съездить в лес за дровами. По приезду я первым делом, перед тем как зайти в дом, замечал, чем займемся завтра.

Рано утром нас будили родители моего товарища, поили чаем и уходили на работу. Приходили товарищи моего друга, знакомились. Приходили с лыжами, в полном снаряжении для похода в горы, с рюкзаками. Но на суету снаряжения моего друга я никак не реагировал, сидел с «отсутствующим» лицом, попивая чаек.

–– Хватит дуть воду, собираемся, идти не близко.

–– Славик, давай вначале поможем твоему отцу. У вас вот дрова не переколоты.

И «загонял» я друзей своих этим предложением в «тупик». Для парня с равнины променять удовольствие на работу? И откладывались лыжи и ружья «скромненько» уходили в уголок и весело и дружно в два дня перекалывались дрова. И так же дружно переделывались неотложные мужские дела и у остальных. И потом только «мараковали» о походе в горы. И крепла дружба, крепла привязанность. И повышался мой рейтинг в поселке, уважение, и по вечерам меня приглашали старейшины через кого-нибудь на вечернюю молитву и беседу. Дорожил такими вечерами и с благодарностью принимал внимание ко мне.

Лыжи для меня были не диковинка. Но одно дело –равнина, небольшие сопочки, гоночные лыжи. И совсем другое –охотничьи, подбитые мехом. Друзья учили ходить, как выбрать место для слалома, чтобы скатиться по короткой, и в то же время более пологой части горы. Заместо лыжных палок, которые бы мешали, суковатая палка. В гору с ней легче подыматься, и ворс на лыжах не дает ехать назад, а на спусках хороша эта палочка –выручалочка помогает завернуть, притормозить где нужно. Говорили и показывали где, в каких местах может произойти обвал снега, оползень, где и как его лучше обойти, остерегаться наступить на «шапку» нависшую от скалы, чтобы не рухнуть вместе с «козырьком» с неимоверной высоты.

Подымаешься по пологой лощине, по краям нависли снеговые «шапки», чуть в сторонке бежит под снегом ручей, снег слепит глаза своей белизной. Все выше и выше в горы, все более и более расширяется лощина, все дальше отходят скалы и вот мы почти на самых « белках», на вершине. Но на саму вершину цепи гор, если только нет надобности ее пересечь, безлесную, продуваемую ветрами, нам не надо. На границе кедрового леса и альпийских лугов –здесь охота. В котловине, круглой как тарелка, окруженной с трех сторон скалистыми горами стоит крепко срубленная чабанская избушка –конечный наш пункт. И первая наша забота –натаскать сучьев на все время проживания –двое, трое суток. А это серьезная промблема –избушка стоит не один год, и все, что можно вокруг собрать –собрано. Но в лесу –и без дров? И вот уже горит костерок –готовим ужин, в избушке топим печку –буржуйку, кидая в ненасытную её утробу не жалея –прогреть к ночевке избушку. Костерок потрескивает, и более сильно «потрескивает» эхо, перекликаясь и догоняя звук за звуком. От удара топора по дереву, когда рубили сучья, эхо « глушит», как выстрел из ружья над ухом. Когда обосновались, сделали все потребное, отошел метров на пять от избушки и крикнул: « А-у-м-м-м»– и все слушали с минуту как «отдает» котловина звучание, перекликаясь и затихая; и еще два раза, стараясь выкрикнуть в момент, когда затихнет эхом последнее «м». И пошел к избушке удовлетворенный.

–– Что за слово ты кричал? –спросили.

–– Буддийское, есть такая религия, призывание Бога, в православии Всевышний.

–– Ну так бы и кричал Всевышний.

–– Здесь три буквы, их можно произносить каждую по букве и все равно получится Аум, а слово Всевышний не повторит эхо, оно, я заметил, «накладывает» звук на звук, а слово Всевышний как и Аум неделимы. Попробуй.

Вадим отошел на то же расстояние и прокричал как по слогам, так и вместе слово Всевышний. Слово эхо наложило слог на слог и не повторило. На этом попытки прекратили.

Когда Вадим вернулся к избушке, Славик взял карабин и выстрелил в небо. И удивительно, но выстрел нас не оглушил, эхо от потрескивания костра более разносился по котловине, чем эхо от выстрела.

Сумерки сгустились быстро, высыпали звезды, чем быстрее наступала ночь, тем ярче, ближе к нам светили звезды. Казалось, протяни руку и снимай поглянувшуюся. В избушке топится печка, костерок доваривает ужин, освещая далеко вокруг котловину, вырисовывая наши очертания на снегу довольно гротексно и причудливо. Поужинав вокруг костра, поднялись идти в избушку. Повернувшись, залюбовался на созвездие большой медведицы: «ковшик» вверху, в небе, а «ручка» ковшика «зацепилась» за ближайшую гору, в полукилометре ходьбы.

–– Мужики, ведь рядом, может сходим, заберемся на «ковшик»?

Посмотрели и засмеялись:

–– Ну ты и фантазер, что-нибудь да придумаешь. Пошли спать.

В избушке тепло, даже жарко. Расположились