неизвестно кем, идёт неизвестно куда, его сердце билось на пределе от поступающего в кровь адреналина.

Едва нарастающая паника заставила его вырвать руку и броситься обратно, как он услышал голос, знакомый голос Тараса Петровича. «3 854, 3 855, 3 856…». Это он! Этот чокнутый старик шёл в абсолютной темноте и считал шаги, чтобы был шанс вернуться обратно! Атлет облегчённо выдохнул, а когда стал едва различать силуэт своего товарища, окончательно успокоился. Он жив, у всего, даже у тьмы есть предел, за которым всё так или иначе меняется.

Вскоре два исследователя шли, не держась друг за друга, потому что впереди явно виднелся свет, бросающий блеклое свечение на черноту мрамора, по которому они шли. Как и наверху, форма этого загадочного объекта была круглой, но гораздо уже. В разрезе это было нечто воронки, которая затягивает неосторожных, любопытных путников в жерло неизведанного. Весь периметр под тёмной завесой ярко подсвечивался. Ни Петровичу, ни Фёдору не была понятна природа этого свечения. Тонкие трубки, без проводов и иных приборов, которые горят сами по себе.

– Отличная находка! – сказал Петрович и принялся снимать трубку со стены.

– Не уверен, что это хорошая идея!

– Ты всегда не уверен. А мне такая штука пригодится, если вдруг вернусь на Землю, не придётся платить огромные деньги за возможность ночью дойти невредимым до туалета.

Трубка поддалась. В руках Тараса Петровича миниатюрная трубка мгновенно погасла. А на её месте тут же образовалась новая, и стала светить так же ярко, как и её предшественница.

– Чудеса, – завороженно протянул спортсмен.

– Не думаю! – парировал раздосадованный старик, пытаясь приделать бесполезный цилиндр обратно к стене.

– На Земле за такое открытие наверняка бы представили к госнаграде, – начал рассуждать Фёдор.

– Не думаю!

– Что ты заладил? Не думаю, не думаю. А ты подумай! Не нужно никакой энергии, никаких затрат, горит сама по себе, ещё и восстанавливается, если какой чудак вроде тебя разобьёт лампу.

– Чудак здесь только ты. Не захочет никто делиться с нами своими секретами. Это опасно, неужели тебе не ясно?

– Ясно, но помечтать-то хоть можно?

Спуск окончен. Круг был уже всего метров двести в диаметре. Гладкий, тёмный и загадочный. Старик отколол кусочек камня от стены и убрал в рюкзак вместе с перегоревшей «лампой».

– Надо отдохнуть. Наверху уже ночь, спать будем здесь, – сказал Петрович, указывая на место, абсолютно не отличающееся от любого другого: черный камень на полу и тонкие светящиеся трубки на стене.

Отдохнув и перекусив излюбленным блюдом Петровича – пюре из светящихся плодов, Фёдор стал задавать вопросы, интересовавшие его с того момента, как его руки отпустили спасительную верёвку.

– Как ты планируешь идти назад?

– Никак.

– То есть? – взволнованно спросил Фёдор.

– Планирую воспользоваться другим выходом, – спокойно ответил старик.

– С чего ты решил, что он здесь есть? Никаких признаков его существования тут нет.

– То есть кто-то заморочился и спрятал от посторонних глаз совершенно пустую яму в земле?

– Возможно, она раньше не была пустой? Просто сейчас тут нет абсолютно ничего, кроме камня и странных ламп.

– Или мы чего-то не видим. Ложись, отдохни, завтра видно будет.

Петрович через несколько минут спал, как у себя дома. Фёдору же, напротив, не спалось. Ему тут было крайне некомфортно, хотя, как могло показаться, не было ни малейшего повода для переживаний. Так он пролежал несколько часов, пока не провалился в отвратительное состояние полудрёмы, когда организм больше не в силах бодрствовать, но и заснуть не может.

Тарас Петрович разбудил его в восемь. Он был взволнован и слегка испуган. Но пытаясь скрыть своё состояние, сухо бросил Фёдору:

– Приводи себя в порядок, времени мало.

– То есть? Мы куда-то торопимся? Ты нашёл дверь, которая откроется с минуты на минуту? – пошутил Фёдор и тут же пожалел об этом. Старик так на него посмотрел, что ему стало тревожно.

– Что случилось?

– Кажется, мы здесь не одни!

– То есть? – спросил атлет, бледнея и округляя от удивления и страха глаза.

– Я вчера взял эту странную лампу. Утром полез в рюкзак, а там её нет.

– Может, выпала где?

– Где она могла выпасть? Я тут всё осмотрел, да и помню наверняка, что вместе с образцом породы припрятал и странную лампу. Камень на месте, лампы нет.

– Петрович, может, ну его? Пошли назад?

– Я думал над этим. Слишком далеко, почти четыре тысячи шагов. Велика вероятность, что мы не найдём верёвку.

– Найдём! Я думал об этом. Надо так же идти назад, просто ведя рукой по стене. Рано или поздно мы найдём верёвку.

– Может, и так. Но я бы хотел недолго здесь осмотреться. Давай обойдём тут всё и двинемся наверх.

Они обошли все двести метров воронки, но ничего, кроме камня, не обнаружили. Петрович деловито ощупывал стенки, пытаясь найти тайные проходы и механизмы. Фёдор же чаще смотрел по сторонам и размышлял над тем, куда делась лампа. Окончив со стеной, они стали осматривать дно воронки, выискивая хоть какие-то неровности, которые могли служить скрытым тумблером, но ничего не нашли. Раздосадованный старик одним махом оторвал от стены несколько ламп и сложил их в рюкзак.

– Я всё равно не уйду отсюда с пустыми руками! – проворчал он, направляясь к подъёму.

Фёдор вздохнул с облегчением, он уже давно хотел убраться отсюда, и радостно последовал за стариком. Вскоре, держась за руки, они шли обратно, четыре тысячи шагов в абсолютной темноте. Тарас Петрович был расстроен: эта яма в его представлении была чем-то грандиозным, а на деле оказалась похожей на заброшенный гранитный карьер. Фёдор, наоборот, был полон радости, что они всё еще живы, и веры, что это опрометчивое путешествие всё ещё может кончиться удачно. И никто из них тогда не осознавал, что наверху их ожидает не пугающий, но уже привычный лес, а событие, которое навсегда изменит их жизнь, но в то же время похоронит надежду вернуться на Землю.

***

Михей, откинувшись в кресле, наблюдал за хаотичным движением ярко-оранжевых «светлячков». На этот раз они не влетали в дерево, не светились на ветвях, а довольно натурально изображали огонь в камине. Даже трещали как поленья, но совсем не давали тепла. Однако это не расстраивало капитана, так как его грел приготовленный им по рецепту Анны «кофейный» напиток.

– Что это за светлячки? – подумал Михей, и сразу вспомнил, что любая мысль в присутствии загадочной