– Светлячки? – повторила Анна. – Это что?

– Особенные жуки, которые светятся в темноте.

– Нет, это не жуки, – ответила Анна, одарив Михея своим звонким, порхающим смехом. – Это уникальные частицы, которые были открыты много лет назад, точно и не скажу, но я тогда ещё не родилась. Судя по тому, что мы видели, вы их ещё не обнаружили.

– Откуда ты знаешь?

– Мы тщательно изучали вашу технику, чтобы оценить уровень цивилизации, прилетевшей к нам. И хочу тебя расстроить, вы очень сильно отстаёте. Из всех представителей разумных существ, вы одни из самых слабых.

Михей изо всех сил пытался не реагировать на «услышанное», но у него не получалось. И хотя он допускал, что это правда, простота, с которой Анна ему об этом заявила, возмутила его. И тут же последовала вполне ожидаемая реакция:

– Не стоит держать меня за невежу. Ты скоро привыкнешь, у нас не принято лицемерить и врать, мы всё говорим, как есть. И знаешь, я думаю, у вас нет никаких шансов выжить.

– Почему?

– Мы в курсе ваших проблем на Земле. Без вашей звезды вам почти наверняка конец. Даже если кто-то и выживет, сложившаяся ситуация замедлит и без того отстающее развитие. Честно сказать, мы в недоумении, как разумная раса смогла допустить такое развитие событий.

– То есть? Как мы можем повлиять на активность Солнца?

– Дело не в этом. Умная цивилизация всегда стремиться выжить, развиваться, а для этого нужно быть независимым от внешних факторов. В том числе и от Солнца. Вы же жили беззаботно, не думая наперёд. Считая, что с Вашим светилом никогда ничего не случится.

– Тем не менее, допущенные ошибки никогда не поздно исправить, – подумал Михей, скрывая истинные мысли обиды, на то, что его, будто котёнка, ругают за невежество. Сам не понимая почему, он стыдился за свою планету, и превосходство собеседницы сильно смущало его.

– Едва ли вы сможете что-то придумать в столь короткий срок. Принимать меры нужно было раньше.

– Но ведь мы уже принимаем меры!

– Вторгаясь в чужую жизнь? – капитан вновь был награждён раскатистым смехом, при этом он каждый раз не мог понять, то ли этот смех звучит в его голове, как и остальная речь Анны, то ли он его действительно слышит. – Не будь наивным, никто не собирается вас приручать. По крайней мере, точно не мы. Слишком велика пропасть между нами.

– Что ты имеешь в виду? – капитан изо всех сил пытался скрывать гнев, он, словно обиженный мальчишка, поджал губы и отвёл в сторону взгляд.

Анну это только веселило:

– Вы преисполнены гордостью и самомнением. Если на секунду предположить, что наши цивилизации окажутся на одной планете, то вы будете некими мартышками, строящими с деловым видом небоскрёбы и планы на будущее.

– Неужели всё так плохо? Мы ведь не ограничены в развитии, как обезьяны, вы бы могли ускорить наш прогресс, нивелировать разницу и, кто знает, может, и мы внесли бы что-то ценное в ваше существование.

– Обезьяны ничуть не ограничены в развитии. Нет никаких гарантий, что они через миллион лет, если выживут, не будут опережать и вас, и нас, понимаешь? Нельзя научить их здесь и сейчас, но с течением времени всё может измениться. То же касается и вас. Многие вещи ваш мозг просто не сумеет охватить лишь потому, что ещё не готов к этому.

Михей расстроено смотрел в одну точку. В голове было столько вопросов, что Анна не могла уловить, на какой отвечать, а сам капитан не в силах был сконцентрироваться. Мысли сменяли одна другую, и он машинально перешёл на речь, чтобы хоть как-то изменить ситуацию:

– Честно говоря, я немного другого ждал от встречи с инопланетной расой. Получается, мы безнадёжны, как и наше положение. Нет слов…

– А для чего они? Ваши слова. Обозначать какие-то действия? Описывать чувства? Вздор. Вот, например, когда мать рождает ребенка, кормит его, учит всему, любит, а тот, став взрослым, вырывает ей сердце. Как бы ты такое назвал?

– Предательство.

Михей вновь услышал этот смех, но сейчас он, почему-то не вселял спокойствие. Скорее тревогу и смятение.

– «Предательство»! Предательство – это когда твой пёс принял лакомство из рук другого человека. Или, когда выдали ваш секрет. Ну, хорошо, а как на счет чувств? Как вы называете то, что чувствует в этот момент мать?

– Душевная боль, обида, страдания.

– Боль, страдания… Бросила девушка пятнадцатилетнего подростка – это страдания. Умер близкий человек – это больно. А мать, что чувствует мать? – Анна явно выходила из себя.

– Да не знаю я!

– Она чувствует чёртово опустошение! Опустошение…одно из немногих слов, которые вы здорово придумали. И, надо сказать, именно это слово, остается всюду за вами, как шлейф… А мысли? У вас бывало так, что приходит что-то в голову, мысль или, как вы говорите, вдохновение, а сказать об этом не получается! И излить на бумагу, холст, превратить в музыку вы тоже не можете. Нет, конечно, можете, но пока возьметесь за кисть, пока настроите инструмент – мысль угасает! Вы её теряете. Вы тратите уйму времени, на «неологию»! Подумать только, вы придумываете новые слова для предметов, ощущений, действий. А когда Ваш товарищ плачет, плачете ли Вы? Нет. Вы знаете, что ему грустно, но вы этого не чувствуете, вы сопереживаете ближнему, лишь воспроизводя значения «слова» у себя в мозгу. Вы пошли не по тому пути – вместо того, чтобы учиться чувствовать друг друга, вы пытаетесь загнать неисчислимое количество эмоций в границы азбуки.

Михей молчал. И в прямом, и в переносном смысле. Мелькающие, как «светлячки», мысли внезапно исчезли. Дав капитану прийти в себя, Анна продолжила:

– Если ли у вас в арсенале слово для твоего состояния?

– Может быть. Я не психолог.

– Видишь, ни ты, ни я не знаем это слово, но я чётко понимаю, что ты сейчас ощущаешь.

– Расскажи мне, кто вы? – неожиданно для Анны перевёл тему разведчик.

– Мы, как бы тебе понятнее объяснить, электронные копии когда-то существовавших людей. В вашем мире умерших людей сжигают, закапывают в землю, просто ужас какой-то. А у нас людей «сохраняют» в электронную копию.

– Получается, ты мертва?

– Ты так считаешь? Я гуляю по лесу и беседую с тобой, ты считаешь, на это способны мёртвые?

– Считаю, что нет. А как