— Значит, мы должны оставлять дверь открытой?

— Угу.

— А насколько открытой?

— Ну, дюйма на два или три. Все равно я сейчас уйду.

— Дональд, я не хочу, чтобы ты уходил. Ты можешь немногопобыть со мной?

— Нет. Это может не понравиться Чарли. Она состроилагримаску.

— Я хочу, чтобы ты прекратил эти шуточки.

— А как его зовут по-настоящему? — спросил я.

— Ты сам его придумал. Это плод твоего воображения. Еслитебе не нравится Чарли, почему бы тебе не придумать другое имя?

— Чарли меня вполне устраивает.

— Тогда продолжай называть его Чарли.

— Мне еще нужно поработать, — сказал я. — Так что пораотчаливать.

— Дональд, — сказала она. — Мне страшно. У нее была такаякрасивая фигура. И эта веревка на шее — ее лицо распухло и почернело. И…

— Замолчи, — сказал я. — Не думай об этом. Ложись ипостарайся заснуть. Ванная в конце коридора.

— А когда ты вернешься, Дональд?

— Не знаю. Наверное, поздно.

— Если я посижу, ты зайдешь ко мне перед сном?

— Нет.

— Почему?

— Я не хочу, чтобы ты ждала, и к тому же вернусь оченьпоздно. Ложись спать.

— Ты зайдешь ко мне утром?

— Не могу обещать.

— Почему?

— Я еще не знаю, что буду делать утром.

Она погладила меня по щеке кончиками пальцев.

— Спасибо за ужин и… и за все, Дональд. Я потрепал ее поплечу:

— Все будет хорошо. Пока.

Она подошла к двери и смотрела, как я иду по коридору.Миссис Элдридж поджидала у двери моей комнаты.

— Ваша кузина показалась мне очень милой девушкой, — сказалаона.

— Вы правы.

— Понимаете, я должна знать о людях, которые снимают здеськомнату, особенно о молодых девушках.

— Моя кузина обручена с моряком, — сказал я. — Его корабльдолжен прибыть завтра.

Нос миссис Элдридж поднялся вверх на два дюйма.

— Когда он к ней придет, скажите, чтобы она оставила дверьоткрытой. Или, может быть, мне сказать?

— Он сюда не придет, — сказал я. — В городе живет его мать,и они встретятся у нее. Мариан хотела сразу там остановиться, но неожиданноприехали другие гости.

Лицо миссис Элдридж расплылось в улыбке.

— О, — сказала она. И через некоторое время снова: — О!

— Это все? — спросил я.

— При таких обстоятельствах я больше не буду о нейрасспрашивать. Обычно я стараюсь выяснить о жильцах гораздо больше, но сейчасвы можете мне ничего больше не говорить о ее делах.

Я вышел на улицу и заправил автомобиль. И бензин, и масло, ивода были уже почти на нуле.

Я поехал в «Голубую пещеру». С виду это был настоящийпритон. Большинство увеселительных заведений у нас были закрыты, а те, чтоостались, были вычищены так, что в них теперь вообще не было спиртного.«Голубая пещера» была одним из притонов, появившихся, чтобы заполнить этотпробел.

Заведение не было таким уж гнездом разврата, как многие себепредставляли, но выглядело оно, как настоящий бардак.

Я нашел свободный столик в углу и заказал выпивку. Девушкана сцене исполняла смягченный вариант самого настоящего стриптиза. Когда оназакончила выступление, на ней было больше одежды, чем на другихисполнительницах, когда они начинают. Но то, как она раздевалась, захватывалозрителей. Сама обстановка заставляла посетителей чувствовать, что они участвуютв чем-то очень-очень порочном. Когда раздались громкие аплодисменты, онавопросительно посмотрела на менеджера и взялась рукой за то, что еще было наней надето, как бы спрашивая, стоит ли продолжать. Он выскочил на сцену,отчаянно мотая головой, схватил ее за руку и потащил за кулисы. Потом, словновспомнив о присутствии публики, пару раз поклонился, и они, взявшись за руки,ушли в раздевалку. Вскоре танцовщица снова появилась в зале, и четверо веселыхмужчин за ближним столиком стали настойчиво уговаривать ее выпить, чтобы вовремя следующего выступления она обращала на менеджера поменьше внимания.

Женщина лет сорока пяти с иссиня-черными волосами и глазамитакими жадными, что я сразу вспомнил, как вспыхивают лампочки кассовогоаппарата, когда он отсчитывает деньги, подошла к моему столу.

— Добрый вечер!

— Привет, — ответил я.

— Кажется, вы одиноки?

— Вырвался на свободу.

— Попробую для вас что-нибудь придумать, — улыбнулась она.Что она имеет в виду, стало понятно по ее жесту и кивку в мою сторону.

За мой столик сразу же уселась ярко накрашенная брюнетка.

— Привет. Как дела?

— Отлично, — сказал я. — Выпьем?

Она кивнула. Официант так быстро отреагировал на этот кивок,словно он прятался под столиком.

— Чистое виски, — сказала она.

Я заказал коктейль. Официант отошел. Девушка поставила локтина стол, подперла пальцем щеку и ласково посмотрела на меня огромными чернымиглазами.

— Меня зовут Кармен.

— А я Дональд.

— Ты живешь здесь?

— Нет, я коммивояжер. Здесь бываю каждые три-четыре месяца.

— О!

Официант принес ей бокал для виски, полный холодного чая, амне подал рисовый хайбол и счет на доллар и двадцать пять центов.

Я отнес полтора доллара на счет Берты Кул, отпустил его исказал Кармен:

— Сегодня удачный день!

— По тебе это заметно, — сказала она и, отхлебнув холодногочая, быстро поставила стакан, морщась, как будто он ужасно крепкий. — Нет, небуду пить. Я становлюсь смешной, когда выпью.

— Смешной? — переспросил я.

— Ужасно смешной, — захихикала она. — Ты у нас еще не бывал?

— Был однажды, — ответил я. — Когда в прошлый раз приезжал вгород. Боже мой! Как я провел тогда время!

Она подняла брови.

— С девушкой по имени Эвелин, — мечтательно сказал я. — Ноона здесь, кажется, уже не работает?