— Сядь и держись, — сурово приказал мужчина.

Алина покорно опустилась на пол и, не найдя, за что можно держаться, ухватилась за самого Гмади. О смысле приказа она задуматься не успела, потому что как раз в этот момент всадник поравнялся с повозкой — и небо над дорогой расчертила огромная сверкающая молния. Гром прозвучал почти без задержки, оглушив и заставив невольно пригнуться.

Всадник от неожиданности втянул голову в плечи, а разгоряченная лошадь, дернувшись всем телом, сиганула влево, подальше от телеги. Прямо в ручей.

Ручеек оказался совсем мелким, но копыта сразу же заскользили на мокрых гладких камнях. Несчастная коняга истерично заржала, снова дернулась, на этот раз вправо, с горем пополам выбралась обратно на сушу и, не разбирая дороги, поперла дальше — прямо на повозку.

В этот раз не выдержали нервы упряжных лошадей. Они, не слушая команд возницы, дружно прянули вправо, колесо повозки заскрежетало по камням у подножия склона и намертво застряло между двумя булыжниками. Коба торопливо потянул поводья на себя, но ошалевшие кони рвались вперед, стремясь оказаться как можно дальше от полоумной кобылы.

Не получилось, камни держали крепко. Задняя ось душераздирающе хрустнула, повозка разом просела и накренилась. Грызь и Истер с воплями слетели с крыши, Коба выругался, Алина изо всех сил вцепилась в Гмади, который сидел как влитой, но все равно приложилась затылком о доски.

Одинокий всадник наконец-то сумел обуздать собственную лошадь, или ей просто надоело метаться по дороге, и она рванула вперед резво, как на скачках.

— Чтоб ты с нее навернулся! — крикнул вслед Коба. — Чтоб тебе десять лет бабы не давали! Чтоб ты жвачку сожрал вместо салата!

А Гмади по обыкновению ничего не сказал, но вздохнул очень недобро.

Привычку думать схемами Нина завела еще в школе: ее тетрадки пестрели кружочками, стрелочками и малопонятными для окружающих условными обозначениями. Мнение учителей по поводу таких записей разнилось кардинально: математичка млела, историк одобрял, литераторша рвала и метала… причем в прямом смысле — как-то раз выдрала неугодную страницу и выбросила ее в окно. И Галку потом в школу вызвала.

В институте всем было наплевать на способ ведения конспектов, поэтому тетради Нины окончательно превратились в сборник графиков, схем и диаграмм. А уж рабочие записи и подавно.

Вот и сейчас она первым делом написала вверху страницы «камень», внизу — «грабители», а затем начала быстро покрывать все остальное пространство стрелками и короткими пометками, пытаясь найти связь.

Кто видел сережку Ракуна? Пастух, трактирщик, его мелкая дочка и милит. И любой любопытный, пялившийся из окна.

Кто мог подлить или подсыпать что-то в пиво? Опять же, девчонка и милит. И сам Ракун, но это как-то очень уж неправдоподобно. А еще кто-то мог прятаться в подсобке, ведь не случайно же там все время что-то падало. Хотя нет, тоже вряд ли.

А если отрава вообще была не в пиве? Тогда где? В воздухе? Нет, ерунда какая-то.

Под ногу подвернулся камень, и Нина непременно грохнулась бы, если бы Ракун вовремя не подхватил ее.

— Женщина, ты рехнулась?! Я тебе зачем глаза чинил? Чтоб ты ими не пользовалась?

— Я пользуюсь. — Нина помахала блокнотом.

— Смотри на дорогу, а то отберу. Что ты вообще там вырисовываешь?

— Думаю. — В план добавилась еще одна стрелка.

— Погоди, это же схема?

— Ну да, блок-схема. Так проще информацию структурировать.

— Нет, я имел в виду наши схемы. Ты их программами называла. Они вот почти что так и выглядят до переноса в арфактум.

— Покажи! — Нина с готовностью протянула блокнот.

— Да я не умею! — отмахнулся Ракун. — То есть мы их, конечно, учили, но это же лет тридцать назад было. А с тех пор я только готовыми пользовался. Вот брат — он в этом деле разбирался.

При этих словах лицо магоса потемнело, но оказалось, что по нему просто скользнула тень от низкой тучи. И тучи эти уже затянули все небо, но путники, увлеченные собственными мыслями и проблемами, заметили это только сейчас.

Погода стремительно портилась. Резкий порыв ветра заставил деревья пригнуться к земле, а Нину — ловить подол юбки.

Через несколько секунд на землю упали первые крупные капли и долетели отголоски грома.

— Сейчас ливанет, — прокомментировал Ракун и ускорил шаг. Благо до Заречья оставалось всего ничего.

В итоге в приветливо распахнутую дверь трактира они ворвались одновременно с дождем, забарабанившим по крыше. Несмотря на то что разбушевавшаяся гроза превратила день в ночь, внутри оказалось даже светлее, чем утром, — под потолком сияло несколько шариков размером с теннисные мячи. Нина сначала приняла их за обычные лампочки, но стоило им с Ракуном переступить порог, как шарики метнулись к вошедшим и зависли над их головами, словно живые.

Нина попыталась незаметно потрогать волшебный светильник, но тот ловко увернулся от руки и забрался повыше под потолок. По стенам заметались причудливые тени.

Посетителей за прошедшее время не прибавилось, зато помещение наполнили долетающие с кухни ароматы сдобы и жареного мяса. У Нины даже аппетит прорезался, но прямо сейчас намекать магосу на перекус казалось нетактичным.

Да и вряд ли бы он стал слушать. По крайней мере время на принюхивания тратить не стал, сразу же промаршировал к стойке и грохнул по ней кулаком.

— Есть кто?

— Я здесь. — Из-за шторки выглянула уже знакомая светловолосая девочка.

Увидев магоса — злющего и еще более взъерошенного, чем несколько часов назад, — дочка трактирщика ойкнула и отпрянула, с видимым трудом поборов желание нырнуть обратно.

— Где это милитское отродье? — гаркнул Ракун.

— Так он же еще раньше вас уехал, — испуганно пробормотала девочка.

— Куда?

— Н-не знаю…

— Верхом?

— Да… вроде… Приезжал-то верхом.

— Но он хоть что-нибудь говорил? Откуда едет? Куда направляется? Что он вообще здесь забыл?

С каждым вопросом Ракун все больше нависал над стойкой, а юная трактирщица зажималась, кусала губы и явно норовила под эту стойку спрятаться, чтобы потом там разреветься. Спасение к девчонке пришло внезапно: занавеска рывком отодвинулась, и высокая светлокосая девица в переднике решительно задвинула малявку себе за спину.

— Прекратите кричать на ребенка! — грозно прикрикнула она.

Но, кажется, ровно на эту фразу ее грозности и хватило. Под взглядом магоса весь пыл разом истаял, и остались только упрямо поджатые губы.

Спасительница и спасенная оказались так похожи, что не оставалось ни малейших сомнений в их родстве, но для матери старшая девица была слишком молода, примерно ровесница Алины. Видимо, та самая сестра, которая бегала будить трактирщика…