– Стреляю, – кивнул Сальников, будто бы под принуждением собираясь меня убить.

Я не смотрел на его руку, я видел только лицо, но краем глаза мое внимание привлекли люди в шортах и майках камуфляжной расцветки. Стиль «милитари» прекрасно подходил как для похода на пляж, так и для охоты в лесу. Оружие у этих людей было не абы какое, а пистолеты-пулеметы, оснащенные приборами бесшумной стрельбы. С таким оружием, как правило, охотятся на людей. Или на зверей в их обличье.

В равной степени меня мог убить как Сальников, так и эти люди, чьи глаза скрывались под непроницаемо темными стеклами солнцезащитных очков. Переполох в моей душе Сальников мог принять на свой счет, но смотрел-то я мимо него. Он отступил на шаг от меня, разворачиваясь в движении, и увидел этих людей, а они узнали его. Сальников выстрелил не задумываясь. И тут же со всех ног рванул к реке. Полнощекий губастенький парень в кепке задом наперед выстрелил от бедра. Пули прошли рядом со мной, одна из них с визгом ударилась о железные ворота. Я понял, что бежать нужно и мне.

Огонь открыл и второй охотник, пули проходили мимо, едва не задевая мой затылок. Я бежал, а пули преследовали меня, отставая на какие-то миллиметры. Я физически ощущал завихрения воздуха у своего затылка, одна пуля даже коснулась моих волос.

Страх перед смертью подгонял меня, и я смог опередить самого себя, вернее, свои возможности. Это едва не сыграло со мной злую шутку. Я как будто раздвоился, одна часть вырвалась вперед и потянула за собой вторую, и это лишило меня равновесия. На ногах я кое-как удержался, но потерял в скорости. И пуля обогнала меня, мелькнув перед глазами. Возможно, это муха так пролетела или шмель, но убить-то меня могла пуля.

Со всех ног бежал и Сальников, но меня вовсе не устраивала его компания. Он бежал по дороге, а я сворачивать не стал, напрямки врезался в кусты, проскочил через них и, слетев с обрыва, приземлился на острые камни, которыми было простелено русло горной реки. Одной пяткой ударился об один такой камень, второй ногой сломал гнилую палку. Упал, поднялся и снова побежал в сторону от моря. Наверняка охотникам нужен был Сальников, пусть его и догоняют.

Но, видимо, Сальников заметил мой маневр, который оставил его без прикрытия с тыла. Он не хотел быть одинокой мишенью, к тому же я по-прежнему оставался его целью. Выстрелив, он ломанулся в кусты, продрался через них и спрыгнул в русло реки.

Я услышал, как хрустят камни под тяжестью быстрых ног. Это могли быть охотники, но все же я подумал на Сальникова. И не ошибся. Он бежал за мной с дикими от возмущения и злобы глазами. Но не стрелял: не было времени перезарядить ружье.

Где-то вдалеке захрустели камни, Сальников своим топотом заглушал этот звук, но все же я его уловил. Это спрыгивали с обрыва наши преследователи. А у них автоматы, пусть и с пистолетным боем.

Мой преследователь правильно все понял и подставил под выстрелы мою спину, сам же сиганул за большой камень, я услышал, как щелкнули, преломляясь, стволы.

Линия обрыва уходила влево, я вошел в поворот, который на какое-то время мог скрыть меня, и тут же за спиной один за другим громыхнули два выстрела. Сальников разрядил ружье и, не перезаряжая, побежал за мной. Очень скоро я почувствовал его взгляд на моей спине. Он запросто мог выстрелить в меня, но не делал этого.

Я бежал, не жалея сил, а они, увы, не безграничные. Воздуха не хватало, ноги тяжелели, я стремительно терял ход. Сальников тоже тяжело дышал, каждое движение давалось ему с трудом, но тем не менее он поравнялся со мной и стал обгонять.

– Давай, давай, а то жопа! – пропыхтел он на бегу, оказавшись впритирку со мной.

Глядя на его широкую, взмокшую от пота спину, я понял, почему он не тронул меня. Ну, конечно же, пока я сзади, его тыл хоть как-то, но прикрыт. Сначала убьют меня, а потом уже доберутся до него. Или на мне остановятся.

Умирать я не хотел, а преследователи где-то за спиной, им не нужно догонять меня, достаточно хорошо прицелиться. Спастись можно было только в движении, а ноги уже отказывались слушаться меня. Зато Сальников смог совершить мощный рывок, вскарабкался на верхнюю бровку обрыва, а это метра три-четыре крутого подъема, причем с полной выкладкой, в смысле, с ружьем. А чем дальше от моря по руслу реки, тем выше отвес, тем дольше путь наверх. Я не знал, нужно ли подниматься, возможно, это был совершенно бесполезный маневр. Но, скорее всего, Сальников знал, что делал. Он давно обитает в этих местах и изучил их вдоль и поперек.

Я рванул вверх, за Сальниковым, на ходу отбрасывая сомнения, которые мешали мне вскарабкиваться не меньше, чем усталость в мышцах. Я смог одолеть подъем и какое-то время бежал по тропинке через ежевичные и барбарисовые кусты, но в конце концов свалился под орешник, как загнанная лошадь. Даже на бок лег, осталось только ноги протянуть. А Сальников пусть дальше бежит.

Но Сальников тоже остановился. Повернул назад и направился ко мне, на ходу заряжая ружье. Ну да, загнанных лошадей пристреливают, не так ли? Но он стрелять не стал, всего лишь пнул меня по ноге и, глядя в сторону, откуда могли появиться преследователи, сказал:

– Давай под куст.

Я кивнул, по траве через ползучие колючки забрался под куст и присел. Сальников умостился рядом со мной и, прерывисто дыша, сообщил:

– Я одного, кажется, положил. Может, отбились.

Я кивнул, с тихой радостью соглашаясь на благополучный исход.

– А если нет, пойдем дальше. Сейчас отдохнем чуток… Оружие есть?

Я провел рукой по штанине вниз, но сам же себя и остановил. Сальников скорее враг, чем друг, нельзя выкладывать перед ним свой единственный козырь.

Но он словно прочитал мои мысли и, сам задрав штанину, вынул из чехла нож, который выдержал испытание бегом с препятствиями. А мог бы и в бою отличиться, если бы у меня хватило смелости ударить Сальникова в спину, когда он обгонял меня.

– Крутая штучка, – разглядывая нож, сказал он.

– Давай сюда! – оживая, потребовал я.

– Успеешь! – Он воткнул нож перед собой в землю.

Я подумал о своей машине, которая должна была находиться где-то неподалеку. И вспомнил о Лике, которая оставалась в ней. Меня тряхнуло изнутри.

– Черт!

– Что такое? – косо глянул на меня Сальников.

– Лика в машине осталась.

– А они от машины шли, – кивнул он.

– Думаешь, зацепили?

– Ну, если я не ошибаюсь, то скорее всего… Может, лежит наша Лика с «колумбийским галстуком» на груди.

Я знал, о чем шла речь. «Колумбийским галстуком» называется язык, пропущенный через вырез в горле. Сначала ножом по горлу, а потом язык на грудь.

– Что это за люди?

– Ну, я же не просто так здесь прячусь.

– И подстроил собственную смерть.