вышел. Когда он сходил с помоста, где располагалась их колоннообразная камера, щелканье его каблуков эхом разносилось по всему изолятору. Под бдительным надзором авторитонов сестры направились за советником вдоль рядов абсолютно одинаковых камер.

Они очутились в большом официальном зале собраний, в центре которого под высоким сводчатым потолком возвышался подиум. От подиума кругами расходились ряды кресел. Все кресла были заняты. К аудитории обращался Кадм – Зиа узнала его голос.

– …на основании того, что сообщил мне главный советник, и если мы рискнем, то наш народ станет обладателем весьма крупного куша. Поэтому, многоуважаемые члены совета, я представлю вам на рассмотрение подробный план действий и жду вашего суждения и мудрой оценки.

Марзуг махнул рукой обеим Зиям.

– Вы, обе, ждите здесь, и чтобы ни звука, – велел он.

И он с весьма пафосным видом проследовал к сцене по центральному проходу.

Восемь наклонилась к младшей Зии и прошептала:

– Этот совет управляет Новой Аттикой. Узнаешь кого-нибудь?

Зиа присмотрелась к лицам людей, сидящих в креслах.

– Вон тот очень похож на Альберта Эйнштейна. – Зиа кивнула в сторону лохматого человека с седыми кустистыми усами. – Там вижу Махатму Ганди. А этот… Неужели Авраам Линкольн?

– Да, – подтвердила Восемь. – Ты неплохо выучила историю. А еще здесь Адольф Гитлер, Чингисхан и Наполеон Бонапарт.

Зиа опешила: как все эти мировые лидеры прошлого могут сидеть в одном помещении с Кадмом?

– Они что, клоны? – прошептала она.

– Голограммы, – ответила Восемь. – Это знаменитая Палата исторической мысли. Очередной фасад, которым Кадм прикрывает свои действия. Просто кукольное представление для ублажения толпы.

Зиа припомнила передачи, просмотренные на судне Хейли: другой человек с фамилией Прайд представлял «оживленные» в виде голограмм исторические фигуры. «Интересно, он родственник Кадма?»

– Преступница и ее подручная, отец Прайд, – провозгласил Марзуг и сделал жест в сторону нарушительниц.

Кадм отвлекся от совета и приблизился к девушкам. Его широкое одеяние из белого шелка зашелестело, когда он проходил сквозь голограмму императора Цинь Шихуанди[4].

– Зиа Девять! Я тут обустраиваю тебе новый дом, а ты тем временем попадаешь в плохую компанию. Что вы задумали? – Кадм положил руки на плечи девочке.

– Мы просто собирались уйти, – ответила Восемь, становясь между ним и своей младшей сестрой. – Верните нам наши вещи, и мы исчезнем.

– Уйти? – Кадм не отводил взгляда от младшей Зии. – Но, Зиа Девять, ты ведь только что приехала. Вряд ли тебе уже наскучил мой прекрасный город.

– Полагаю, она успела увидеть настоящую Новую Аттику во всем ее великолепии, – съязвила Восемь, дерзко скрестив руки.

– В самом деле? – безучастно переспросил Кадм, продолжая неотрывно смотреть на девочку. – Ну так расскажи, Зиа Девять, какая она, настоящая Новая Аттика?

Зиа переминалась с ноги на ногу, платье ее стало грязно-зеленого цвета. Ее напрягали вооруженные авторитоны за спиной и смущали все эти великие люди, хоть они и были всего лишь голограммами. До этого момента Кадм проявлял исключительно дружелюбие. Он даже попросил собственную дочь показать Зии город – ну подумаешь, Джен оказалась слегка ограниченной умом. Из каких-то тайников памяти всплыли строчки предсказания Арии:

Иллюзия – стаи вожак, как и матка в рое глава.

Зиа спросила:

– Почему люди здесь живут так, словно снаружи нет никаких пришельцев и прочих существ?

– А! Ответила вопросом на вопрос. Мне это нравится. Очень нравится. Непростая история, знаешь ли. В этом-то вся загвоздка.

Кадм приобнял Зию за плечи одной рукой и повел в середину зала. Девочка оглянулась и увидела, что авторитоны не дают Восемь последовать за ними.

Кадм взошел на подиум и заговорил, а все присутствующие смотрели на него и внимали.

– Зиа, сколько существует человеческая цивилизация, столько она сталкивается с угрозами, которые мешают людям реализовать свою мечту об упорядоченной и безмятежной жизни: начиная с саблезубых хищных кошек, с которыми приходилось сражаться племенам кроманьонцев, и заканчивая ковчегом, переполненным чужеземными жизненными формами, которые вторглись на Землю. – (Члены совета закивали в знак согласия и начали перешептываться.) – Ирония в том, что люди осознают опасности, которые таятся на краю их счастливой жизни, но по природе своей совершенно не хотят с ними сталкиваться. Люди предпочитают вообще не встречаться ни с чем опасным и хотят просто существовать в блаженном состоянии незамутненной невинности.

– Или это вы хотите для них такого существования, – выкрикнула Восемь с дальнего конца зала.

– О, нет-нет, Зиа Восемь. Все, что я говорю, правда. Выйди на улицу и спроси любого. Им нравится здешняя жизнь. Люди чувствуют себя в безопасности. Они не хотят, чтобы с их детьми случилось что-то плохое. Они хотят наслаждаться роскошной жизнью, которую не могли себе позволить их предки. Я обеспечил эту реальность всем, включая вас.

– Но плохое тоже существует. Вы не можете его искоренить, – возразила Зиа Девять.

– Истина всегда такая чистая, если ее изрекает дитя, верно? – обратился Кадм к совету. – Ты права, Зиа. Плохие вещи случаются, хотим мы того или нет. Так что моя ответственность как главы города – позаботиться о своем народе любой ценой.

– Ага, ну да! – фыркнула Восемь.

Кадм сошел с подиума и подвел девочку обратно к старшей сестре. Члены магистрата смотрели им вслед. Эти голограммы были очень детальными и намного больше походили на живых людей, чем любые другие, которые Зиа видела раньше. Она смотрела, как Эйнштейн, одетый в джемпер и рубашку с отложным воротничком, достал из кармана брюк спички и раскурил трубку.

Кадм обратился к Зии Восемь:

– Правда в том, что ресурсы истощаются, а окружающая нас местность непригодна для жизни. Мне больно видеть, что мой народ, мои дети, вынуждены обитать в этом тесном пространстве и не могут насладиться великолепием нашей планеты. Но скоро я все это исправлю. Вы должны верить мне.

– Я верю, – сказала Восемь, притягивая младшую сестру к себе. – Но только в то, что могу управлять собственной жизнью и собственной судьбой. А не быть частью той судьбы, которую вы уготовили нам с Девять.

– А ты, Зиа Девять? – спросил Кадм, опустив на нее взгляд. – Ты чувствуешь то же самое?

«Ну почему здесь нет Ровендера? Не этого я хотела». Она отвела взгляд от Кадма и шепотом выговорила:

– Да.

Девочка не смотрела на него, но ощущала на себе его пристальный взгляд.

– Что ж, справедливо, – провозгласил он наконец. – Прецеденты бывали, эта паранойя уже настигала некоторых рожденных в Убежищах. Мы, безусловно, могли бы вылечить ее, но я не стану удерживать вас обеих против вашей воли. – Он жестом подозвал советника. – Пожалуйста, Марзуг, верни девушкам отобранные вещи. Спасибо.