Шрифт:
Интервал:
Закладка:
свести счеты с жизнью, я рассказал Димке о звонке из госпиталя и поделился
соображениями по поводу того, что иногда действительно случаются чудеса. Ведь после
такого выстрела, по словам медиков, выживает, в лучшем случае, только один из ста
тысяч, и таким везунчиком как раз оказался этот профессорский сынок-придурок. И мы
теперь с Димкой останемся пахать в армии, а он вернется домой клеить папочкиных
студенток. На что Мечик, как-то странно на меня посмотрев, сказал:
— «А я в чудеса не сильно верю. Не думал тебе об этом говорить, но принесу сейчас
одну вещь, которую я вчера нашел в тумбочке Саши Дьяченко, и ты собственными
глазами убедишься, что никакой он не придурок. Везение у него действительно было, но
чудом там и не пахло. К нему он неплохо подготовился».
Мой друг отправился в казарму и через пару минут положил передо мной старую
тонкую книжонку в жестком потрескавшемся переплете.
«Что это?» — удивился я.
«Смотри сам, открой, где закладка!»— сказал Дима.
… В руках я держал анатомический атлас. Открыл в месте закладки, и у меня перехватило
дух: крупный цветной рисунок торса человека в разрезе четким штрих-пунктиром
пересекала острая, вдавленная в мелованную бумагу, карандашная линия…
Она проходила, не касаясь ни сердца, ни кровеносных артерий, ни развернутых
легких. И даже из спины выходила, заботливо минуя узел лопаточной кости.
— «Это же надо: так точно все рассчитать! — вмиг пересохшим голосом сказал я. — Как же
он все-таки рисковал. Ведь если б дрогнула рука или не точным оказался угол…»
— «Вот поэтому я никому, кроме тебя, не показал этот атлас. Парень крупно рисковал, и не
нам его судить. Я бы лично на такое не пошел, — жестко заключил мой товарищ, –
гражданка того не стоит».
Мы с Димой часто беседовали, делились своими планами и мечтами. Он бредил
мощными мотоциклами, его влекли девчонки и скорость. В части Мечика уважали и даже, несмотря на его хилое сложение, немного побаивались, считая психованным. Мне
помнится один момент — сейчас неудобно в этом признаваться — как мы с ним, когда
отношения СССР и США серьезно обострились из-за войны во Вьетнаме, написали
заявления с просьбой отправить нас к месту ведения боевых действий для оказания
интернациональной помощи нашим восточноазиатским братьям.
Боже, какими тогда мы были дураками!
«Есть ли у тебя какой-нибудь жизненный девиз?» — поинтересовался как-то Димка.
Я мучительно напрягся и с гордостью выпалил недавно вычитанное: «Быть, а не
казаться!»
«И у меня есть, — сказал Димка. — Как тебе: «В хилом теле — здоровый дух!»
Мне и теперь кажется, что лучше о моем армейском друге сказать было просто
невозможно. В его хилом теле действительно был в высшей степени здоровый, на зависть
55
многим — свободолюбивый и сильный дух. Интересно, как дальше сложилась его судьба, жив ли он, вспоминает ли армию? Прости меня, Димка, что мы потерялись…
***
Возвращаясь к теме разных хитростей с целью преждевременного завершения
армейской службы, не могу не рассказать еще одну, довольно остроумную историю
комиссовки из армии старшего писаря склада ГСМ рядового Пети Сихно — или Сахно –
уже не помню точно. Остролицый одессит с цепкими, буквально впивающимися в тебя
глазками, этот Сихно стал с какого-то времени, чем бы он ни занимался — стоял на посту, например, или дежурил по роте — совершать странные повторяющиеся движения рук: вроде ловить левой ладонью большой палец правой руки. Такая вот странная причуда.
Разговаривает с кем-нибудь и, будто забывшись, начинает ловить большой палец. Схватит
— отпустит, дернет снова — и опять отпускает…
Ребята стали замечать и посмеиваться.
— Что это ты делаешь? — спрашивали его. — Да так, ничего, ловлю палец… — застенчиво
признавался он.
Однажды, дневаля по казарме, Сихно стандартным отданием чести приветствовал
зачем-то заглянувшего в роту начштаба майора Сердюкова, а затем, вперишись в
начальство взглядом, стал как бы нехотя, по новой своей привычке, ловить неуловимый
палец. Когда он повторил этот жест в седьмой или десятый раз, безмерно удивленный
майор спросил у сопровождавшего его дежурного офицера, что случилось с дневальным, на что тот, уже знакомый с этой причудой, с легкомысленной улыбкой ответил:
— Да
он у нас так палец ловит!
Лучше бы он так не отвечал…
— Какой палец? Зачем его ловить? — выдавил из себя побагровевший майор. — Вы
что — дурака из меня делаете? Да я вас, блядь, сейчас обоих на губу отправлю! Будете там
пальцы ловить друг у друга!
Все это время перепуганный Сихно, с жалким взглядом битой дворняги, тем не
менее, продолжал делать руками начатое, сильно ускорив темп почему-то. Его лоб
покрылся крупными каплями пота, на шее и у висков вздулись синие жилы, казалось, он
вот-вот рухнет на пол.
Сердюков опасливо оглянулся по сторонам и, повертев в сторону дежурного
офицера у виска пальцем, отправился докладывать командиру о невиданном
происшествии.
В общем, попал Сихно вместо гауптвахты в гарнизонный госпиталь, а уже оттуда
— видно болезнь оказалось слишком мудреной — в армейскую психиатрическую клинику в
Ереване. В части, конечно, над этим долго смеялись, а когда через полтора месяца
ловящего палец Сихна комиссовали, некоторые серьезно задумались…
— А ты как считаешь — симулянт он или нет? Что говорят ребята об этом? — спросил
у меня командир. Что я ему мог сказать? Возможно, Сихно и впрямь придуривался, а там
— кто его знает…
Но эта история имела продолжение. Месяца через полтора на имя командира по
обычным гражданским каналам пришло письмо. Писарь Колышев, который обычно имел
дело с гражданской (не секретной) почтой, занес его ко мне. На конверте был указан
обратный адрес и под ним неразборчивая подпись. Я внимательно рассмотрел
фотографию, кроме которой ничего в конверте не было, прочитал надпись на обратной
стороне и отправился к командиру.
Боже, как кричал мой уравновешенный, армейской выдержки командир, когда
увидел фотографию улыбающегося во весь рот Сихно, выставившего перед собой руки в
знакомом нам жесте: кисть левой держит большой палец правой, и прочитал сзади
надпись:
— «Наконец-то я, товарищ командир, словил его и теперь никогда не отпущу!»
56
Я даже не на шутку испугался, что его хватит инсульт; говорят, от подобных
потрясений такое бывает. А уже через полчаса я писал по поручению командира
ходатайство военному прокурору Одессы о необходимости признать заболевание Сихно
фиктивным и возбудить против него уголовное дело по факту явной симуляции, или
немедленно вернуть для прохождения дальнейшей службы в Ленинакан. К ходатайству
была заботливо приложена фотография остроумного симулянта.
— С кем решил шутки шутить, мерзавец! — нервно потирал руки