Перевернувшись на бок, она уставилась на белое кружевное покрывало, и по щекам покатились слезы. Возможно, все не так плохо. Еще оставалась вероятность того, что Луиза не беременна. Или что лорд Гордон поступит, как честный человек. И ее семья не отвергнет ребенка Луизы – в этом можно было не сомневаться.

Ну а Диринг… Их ссора – всего лишь повод, удобная отговорка для более важных вопросов. Неизвестные эмоции и непонятные конфликты. Был ли ее гнев всего лишь защитой от сердечной боли и неприятия? Она не может обвинять его во всем слишком долго, иначе он начнет задавать вопросы, на которые она не сможет ответить. Она обещала, что между ними не будет тайн, но состояние Луизы и связанные с ним сложности – не та проблема, которой можно поделиться с малознакомым мужем. Ситуация слишком деликатная.

Шарлотта не считала, что Диринг намеренно хотел причинить Луизе боль или действовал из дурных побуждений. Вероятнее всего, он был честен, когда извинился и объяснил, что был слишком захвачен их первой близостью. Наверное, она должна чувствовать себя польщенной. Ведь желание изгнало все остальные мысли из его головы.

Она слабо улыбнулась и вздохнула. Пора было заканчивать с нытьем. Ей следует принять извинения мужа, извиниться самой и попросить у него совета. Леди как-то не пристало шататься по Мейфэру в поисках негодяя, который воспользовался доверчивостью ее сестры. Ей нужна помощь, которую Диринг может ей оказать.

Хватит.

С него хватит.

Диринг бежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, его шаги разносились по всему дому. Оказавшись наверху, он распахнул дверь в свою спальню, не обратив внимания на котенка, следовавшего за ним по пятам, и принялся вышагивать взад-вперед перед дверью в спальню Шарлотты – раз, другой, третий. И остановился.

Проклятье!

Он распахнул дверь, ведущую в ее спальню, вошел и ногой захлопнул за собой дверь. Шарлотта уставилась на мужа с явным испугом. Покрывало на ее кровати было откинуто, открывая кипенно-белые простыни. Шарлотта отдыхала, когда он ворвался. Но она сразу села. Ее красивое лицо было заплакано.

«Какая она милая».

Но он не позволит красоте отвлечь его от цели. Хватит спорить и играть в кошки-мышки. У него больше не осталось сил. Пора, наконец, закончить то, что она начал два дня назад.

– Джереми.

Его имя в ее устах оказалось даром свыше. Диринг ждал, что она обрушится на него за то, что он вторгся в ее комнату с таким шумом и без предупреждения. Надежда, совершенно бесполезная эмоция, захватила его целиком. Жизнь – забавная штука. Она легко превращает человека в лжеца, а правда зачастую может оказаться более разрушительной, чем ложь.

– Шарлотта. – Он с трудом сглотнул и сделал шаг к кровати. – Я ненавижу молчание между нами. – Ее огромные глаза всматривались в его лицо. Что она хочет там увидеть? – Мне очень жаль, что я повел себя неразумно во время визита твоей сестры. – Вот так. Яснее выразиться невозможно. Теперь говорить стало легче.

– Я знаю. – Уголки ее губ едва заметно дернулись. Вверх?

– Прошу тебя, передай мои извинения Луизе. – Он вздохнул с большим облегчением. – Насколько я понимаю, все разрешилось?

– Ей нужно было поговорить со мной, так же как это нужно сейчас вам.

Она переместилась на кровати и стала на колени, так что они оказались почти одного роста. Не совсем, конечно. Она была невысокой и даже с учетом высоты кровати не дотягивала до его роста. Что это? Приглашение? Определенно!

Диринг подался к жене и нежно поцеловал ее. Он так долго держал в узде свою страсть к ней и теперь боялся, что сердце попросту не выдержит.

Слова сменились делами. Он начал лихорадочно расстегивать пуговицы и развязывать завязки, понимая, что из его головы исчезли все связные мысли. Ее прикосновения были одновременно осторожными и смелыми. Она тоже хотела ликвидировать барьеры между ними. Теперь они были вместе, существовали, как одно целое, разум и тело.

В основном, конечно, тело – по крайней мере, с его стороны.

Довольно скоро они оба были раздеты до нижнего белья. Сердце Диринга рвалось из груди. Кружевная сорочка Шарлотты почти не скрывала ее полные груди, нежную кожу, чуть порозовевшую от лихорадочной спешки. Его естество уже давно рвалось на свободу. Диринг страстно хотел свою жену и не мог с этим справиться, но не собирался набрасываться на нее как озабоченный школяр.

И неважно, что ему хотелось именно этого.

Все время.

Изнывающий, тоскующий, изголодавшийся.

Он смотрел, словно зачарованный, как она подняла руки и стала вынимать заколки из волос. При этом ее груди приподнялись и соски уперлись в тонкую ткань, все еще их закрывающую. Диринг призвал себя к терпению. Его жена восхитительна. Знает ли она, как сильно он ее хочет?

Ее волосы упали на плечи, а он провалился еще глубже в бездну, которую он уже мысленно – но не вслух – называл любовью. В комнате воцарилось молчание. Это была желанная изысканная игра, и Диринг намеревался ею сполна насладиться.

Они легли рядом, и он сразу навис над ней, опираясь на локти, и их губы оказались совсем близко. Диринг слегка переместился, и кровать протестующе заскрипела, а ваза с бледными цветами, стоящая на ночном столике, закачалась. Но Дирингу на все это было наплевать. Его глаза были устремлены на жену. Она романтична. И ему это нравилось. Ему очень многое в ней нравилось.

А особенно ему навилось ощущение теплого женского тела под ним.

Он опустился ниже и прижался к ее губам в поцелуе. Ее реакция была всем, о чем он только мог мечтать. Их языки встретились… Разве могло быть что-нибудь лучше? Он прижал ее к себе крепче и, не прерывая поцелуя, перекатился вместе с ней на бок. Она удивленно ахнула. Каждое несмелое движение ее языка отдавалось у него в паху. Но Диринг мужественно держался. Он слишком долго ждал, чтобы теперь спешить.

Он очень медленно нащупал подол ее рубашки и потянул вверх. Несколько мгновений – и этот предмет одежды полетел на пол. Наконец, он увидел Шарлотту в ее шелковых кружевных панталонах.

Неожиданно его пронзила тревожная мысль. Он должен все ей рассказать. Признаться во всех своих неблаговидных деяниях, притом до того, как они займутся любовью. Сердце пронзила боль. Диринг задержал дыхание, надеясь избавиться и от боли, и непрошеной мысли. Ах, если бы он только мог как-то… приукрасить правду, найти подходящие слова, чтобы объяснить, почему он все это сделал. Но он знал, чего будет стоить ему откровенность. Шарлотта, конечно же, уйдет. Но разве он не должен предоставить ей возможность выбора?

Он прервал поцелуй, и Шарлотта сразу открыла глаза. Несколько секунд он смотрел на нее, восхищенный и задыхающийся, и ни одного слова не сорвалось с его губ.

Шарлотта смотрела в красивые карие глаза Джереми и видела свое будущее. Ее муж – строгий ответственный человек, невероятно традиционный – воплощение джентльмена. Но в то же время он – пылкий страстный любовник, о чем свидетельствует его возбуждение. Она провела кончиками пальцев по волосам мужа и убрала со лба длинную прядь. Его горло дернулось. Создалось впечатление, что он желал что-то сказать, но в последний момент передумал.