Глядя в окно из своего кабинета, Ева вспомнила, как и сама мечтала об отпуске несколько месяцев назад, не подозревая какое жаркое лето ей уготовано судьбой. Теперь от лета не осталось и следа. Панорамные окна ее офиса были изрезаны струями пока еще теплого, но сулящего скорую прохладу, дождя. Это лето изменило ее жизнь, изменило ее саму. А точнее сказать опустошило, лишило всего, что было дорого, лишило собственного я, чувства стабильности и уверенности в завтрашнем дне.

Но лето было настоящим – теплым и солнечным. Закрыв глаза, девушка попыталась погрузиться в самые яркие воспоминания, связанные с ним. Мысленно прокручивая на быстрой перемотке все, что касалось Адама, она останавливалась на моментах, проведенных с Ниной и ее детьми в их загородном доме, в беседке, укрытой сочной зеленью вьющихся растений от полуденного зноя, возле бассейна с кристально чистой водой, так и манящей окунуться в свою спасительную прохладу.

Ева поняла, как сильно соскучилась и почувствовала себя безмерно виноватой перед подругой. На исходе недели, за которую ничего не происходило, она, наконец, решилась покаяться в своем молчании и долгом отсутствии перед близкими людьми. Да, на Матвея она не держала зла, наоборот считала себя виноватой, что невольно спровоцировала последнюю неприятную ситуацию.

Дверь открыла Марина, привычно раскрасневшаяся, но не в меру возбужденная, по-видимому, хозяйственными хлопотами.

– Ну, наконец-то! – всплеснула она пухлыми ладошками, – Проходи скорее, нам сейчас лишние руки не помешают.

Ева удивленно округлила глаза, но ничего уточнять пока не стала. Зайдя в прихожую, она застыла в оцепенении: весь пол был уставлен картонными коробками, десятками коробок, некоторые из них были уже надежно запечатаны и подписаны, некоторые еще открыты и готовы к наполнению.

– Что здесь происходит? – удивлено проговорила Ева.

– Что-что! Переезд, что же еще? – развела руками Марина.

– Куда?

В этот момент из гостиной показалась Нина – в старом спортивном костюме и с собранными в небрежный пучок волосами. В руках ее была ее любимая ваза, которую она прямо на ходу старательно оборачивала газетой. Увидев Еву, она замерла. И без того усталые глаза наполнились грустью.

Ева виновато поджала губы. Понимая, что пропустила что-то важное в жизни подруги, она всем видом пыталась показать, как сожалеет об этом.

Но прежней мягкости в чертах подруги Ева, к сожалению, не заметила. Марина тем временем вернулась к делам. Нина, поколебавшись секунду, предложила Еве выпить чаю. Та с удовольствием согласилась.

И только устроившись за столом с кружкой горячего напитка напротив Евы, Нина впервые заговорила.

– Где же ты была?

Ева, чей взгляд до этого момента был виновато устремлен в пол, наконец, взглянула на подругу.

– Прости. Мне необходимо было попытаться самой справиться с этим. Все не так, как казалось на первый взгляд. Все намного сложнее и запутаннее. Я не хотела втягивать тебя в это, никого не хотела втягивать. Я больше всего хочу, чтобы все встало на свои места. Но, к сожалению, многие вещи необратимы. И я чувствую себя слишком виноватой перед некоторыми людьми. Настолько виноватой, что не могу смотреть им в глаза. Мне казалось, что я не достойна общения с тобой, не достойна находиться в вашем доме. Не то чтобы я сейчас считаю иначе, но груз недосказанности стал слишком тяжелым для меня. И не справедливо держать тебя в неведении, как бы ни было тяжело мне признаться. Кроме того, тебе, возможно, тоже нужна моя помощь, а я об этом совершенно не думала.

Нина слушала отстраненно, а немного погодя тихо проговорила.

– Матвея уволили.

– Что? – протянула Ева, вмиг отвлекшись от своих недавних излияний.

– Его отделение расформировали ввиду непродуктивной деятельности. Он не раскрыл ни одного крупного дела за последние два года, зато отличился в других сферах… Ева, – в глазах подруги блеснула слеза, – Мне тоже нечем хвастаться, но мы не обязаны быть идеальными, чтобы дружить. Мы не должны стесняться своих ошибок или ошибок своих мужчин. Мы не можем все и везде контролировать, иногда слишком поздно узнаем о чем-то, но делиться друг с другом, поддерживать друг друга несмотря ни на что – это мы можем!

– Прости, прости, прости, – Ева незаметно покусывала губы изнутри, злясь на саму себя, – Я просто не предполагала, что у кого-то дела могут обстоять также плохо как и у меня…

– Это называется очень просто – эгоизм, – с обидой отчеканила Нина.

– Пожалуй… Ты права. Мне очень стыдно. Я бы очень хотела все исправить. Что у вас здесь происходит? Куда вы собираетесь?

– Матвей, оказывается, в свободное время поигрывал на бирже. И не только, – устало поведала Нина, как будто немного смягчившись в сторону подруги. – Дом давно был заложен, о чем я даже не подозревала. И вот кредиторы нагрянули одновременно с известием об увольнении. Если бы его не уволили, то он бы решил вопрос с долгом по своим каналам и отсрочил его погашение. Но без определенных полномочий он не смог этого сделать. Теперь мы должны освободить дом к понедельнику.

Ева, не найдя слов, прикрыла лицо рукой и тяжело вздохнула. Бедная Нина, она не знает и толики того, чем занимался в свободное время ее муженек.

– Как он сейчас?

– Третий день пьет и не выходит из своего кабинета. А мы с Мариной собираем вещи. На воскресенье заказаны машины. Будем переезжать в Московскую квартиру.

– Конечно, я освобожу комнату.

– Нет-нет, – встрепенулась Нина. Ты нам не помешаешь. А если поможешь мне пережить этот период, то я буду тебе очень благодарна.

– Нина… Если бы у Матвея были какие-то зацепки по последнему делу, его бы не уволили?

– Вероятно… Но сейчас это не имеет значения.

– Возможно, есть способ исправить ситуацию.

Ева почувствовала решимость, положив на чашу весов благополучие Нининой семьи и благополучие Адама. Как бы подсознательно она ни хотела не сдавать его, теперь сомнений не оставалось. Даже если существует один шанс из ста, что ее признание поможет Матвею восстановиться на работе, то оно того стоит.

– Все дело в Адаме, – начала Ева твердым голосом.

– Это я поняла, – спокойно кивнула Нина.

– Он не просто обманщик и изменщик. Ты была права, говоря, что он слишком подозрительно ведет себя. А я была слепа. Непростительно слепа. Он преступник и убийца. Я уверена, что он напрямую причастен к теракту в метро, и скорее всего ко многим другим.

Ева видела, как глаза подруги буквально наливаются кровью, и, даже понимая, что Нина превращается в мину замедленного действия, которая вот-вот рванет, не в силах была прервать свою речь. Ей необходимо было выговориться, и вот момент настал:

– Я поняла это в тот день, когда увидела выпуск новостей. В шахидке я узнала Диану, ту самую чеченку, которая представилась невестой Адама. И ты знаешь, она действительно обладает экстрасенсорными способностями. Я только потом поняла, почему мне стало так дурно после встречи с ней…