– Отец, я не хочу!

– Тшшш! Не разгневай Мару. Я отдам тебе самое ценное, что принадлежит нашему роду. Ты станешь его хранительницей, и сбережешь знания и силу. Но помни! Сила, обретенная злом, им и становится… А сейчас ступай, соберись в дорогу, простись с братьями.

Дальше, словно во сне, побежала вереница чьих – то слов, рукопожатий, объятий и слез. И бесконечный поток пожеланий и напутствий. Они слились в одно эхо, разносившееся по голубовато – синим коридорам древнего города. Ночью, когда луна достигла зенита, Енисея стояла на вершине городской стены, одна. Пронизывающий ветер трепал ее волосы, глаза слезились, а руки закостенели от холода.

Внезапно все стихло. Енисея посмотрела вниз, в долину.

От края ее и до края, словно тонкая пленка на закипающем молоке, скользила серебристая тень, постепенно сворачиваясь и разрываясь. В глубине образовавшихся разрывов чернела мгла. А серебристая тень стремительно приближалась к ногам Енисеи, подхватила ее и понесла, увлекая в ослепительно сиявшие ворота Храма Мары, те самые, которые ребята приняли за три гигантских булыжника, сложенных один на другой.

Оглядываясь назад, Енисея смогла только увидеть как любимый город, ее дом, погружался в безжизненный мрак. Она видела как его покидала Сила.

Легкие сдавило, и Катя вновь оказалась в полутемной конуре, служившей Енисее домом. Ярослава, Истр, Аякчаана и сама Могиня сидели, едва дыша, а Енисея тихо и беззвучно плакала.

– Утром город проснулся, но все было уже кончено, Большой переход был завершен, – вытирая слезы, продолжала она. – В то утро люди не могли открыть тяжелые двери, метались во мраке темных коридоров, не в силах перебраться с одного уровня на другой. То, что раньше давалось легко и просто, стало катастрофой.

– Я, честно говоря, так и не понял в чем связь, – отозвался Истр. – Какая – то серебристая тень тебя подхватила, уволокла к камням, налетел ветер, холод… Чего произошло – то?

– Вот, смотри! – Енисея схватила небольшой отрезок проволоки (так, во всяком случае, подумала Катя), плотно зажала его в кулаке. Кусок проволоки зазвенел, и тонкими синеватыми жилками по нему растекся свет, точь – в – точь как тот, что струился когда – то с потолка. – Видишь, здесь все держалось на Силе: подъемники для воды и продуктов, добывавшихся в долине, свет и тепло. Знания хранились в кристаллах, питавшихся этой Силой. Боги ушли и забрали ее с собой. Все, все встало, перестали работать все механизмы. Отец говорит, что были семьи, которые не смогли даже утром двери своих жилищ открыть, их пришлось вызволять через открытые окна, по веревочным лестницам. Но были и те, которые держали окна закрытыми той ночью, и не смогли открыть их утром. Они оказались замурованными в своих домах, и умерли там целыми семьями от голода и жажды…

– Это что – то вроде нашего электричества, да? – легонько тронула Аякчаана Катин рукав. Катя кивнула. Выходит, что так. Те опустевшие кабель – каналы, которые она видела в коридорах, когда несколько часов назад шла за Енисей, – это кристаллические провода, по которым Сила распространялась по всему городу, давай тепло, света, выполняя или облегчая тяжелую работу. На них были «запитаны» подъемники, водяные и воздушные насосы, фильтры. С ее помощью открывались тяжелые двери, переносились многотонные глыба на любые расстояния и высоту.

– А почему ушли Боги? – спросила Катя, когда молчание достигло своего предела. Енисея с жалостью посмотрела на нее:

– У них здесь была своя жизнь, свои дела. Выполнили, что хотели, и ушли.

– Енисея, у меня все равно не укладывается в голове то, о чем ты толкуешь, – Истр нервно встал. – Вот ты говоришь – забрали Силу, но ты берешь этот прутик, и он загорелся в твоих руках. У вас были отстроенные города, хлеб, скот. Почему все пропало? Почему нельзя было это как – то поддерживать, перестроить свою жизнь на новый лад? Ведь ты же смогла «запустить» эту палку!

– Моей силы хватило только на то, чтобы коротенький прутик слегка подсветить на несколько мгновений, – тихо прошептала та. – Представь, сколько ее надо, чтобы поднять тяжелую ношу, и осветить весь город? Мой отец сильнее меня, но даже его Силы хватает не на долго. В начале жители перебрались в долину (вы же видели там несколько поселений?), но прокормить себя все равно не могли – привыкли к легкому труду. Начались бунты. Столкновения внутри деревни, и войны между нашей долиной и соседней, у них там топь и земли, не пригодные для пастбищ и земледелия. За те десять лет, которые меня здесь не было, более или менее все утихло: люди живут в долине, как – то выживают, отец хранит те крупицы знаний, которые еще остались, учит детей, живет в городе, служит в Храме. Но тень былого величия еще не ушла, заставляя то и дело вспоминать золотые времена.

Все замолчали, примеряя на себя ту ситуацию, в которой оказалась Енисея, ее город. Катя вспомнила, как несколько лет назад, зимой, в их красноярской квартире, перегорела проводка, и весь дом остался на трое суток без электричества. Но у них была вода из крана, хоть и холодная, были магазины, кафе и столовые, где можно было купить еду. А что желать этим людям?

– А братья? – Могиня внимательно всматривалась в безжизненное лицо Енисеи.

Та долго не отвечала. И, кажется, все и так поняли, почему:

– Они погибли почти сразу. Фотий, младший из нас, был с отцом дольше других. Он погиб всего несколько месяцев назад в лесу, на него напал медведь. Он был очень хорошим охотником, отец говорит, кормил всю долину. Жениться собирался на дочке кузнеца.

Истр все не унимался. Он ходил взад – вперед, торопливо перешагивая через валявшиеся сучки и камни. То и дело отбрасывая их ногой.

– Не понимаю, – ворчал он.

Могиня посмотрела на него, и, перехватив его за руку, усадила рядом:

– Чего именно?

– Если Боги ушли так давно, не оставив Силы, не показав, как жить без нее, то выходит, они нас бросили? На погибель бросили!

Его вопрос повис в воздухе тяжелой и неприятной паузой.

– Сила всегда рядом, – неожиданно подала голос Аякчаана. Все это время она тихо сидела в сторонке, и о ней почти забыли. Все резко обернулись к ней. – Сила всегда рядом, так говорит мой дедушка, – пояснила она. – Она всегда была на Земле, на ней и осталась… Просто ее труднее стало добывать.

Она наклонилась, подняла с пола зеленую травинку.

– Мы вот найдем в лесу олененка, вырастим его, приучим щипать травку, пить воду из корыта, а потом отпустим на волю. Он будет голодать, будет скитаться и проситься назад, к человеческому теплу, но рано или поздно, он все равно найдет травку и воду и не умрет, ведь и вода, и трава всегда были и будут, живи он на воле или в стойле. Так и Сила эта, как травинка, всегда была, и будет.

– Может, ты знаешь, почему Боги нас покинули? – с издевкой, раздраженно, бросил Истр.

– Может, и знаю, – так же спокойно и певуче отозвалась она, – они ушли, чтобы вы научились владеть Силой самостоятельно…