Я посмотрел на нее.

– Сама знаешь, что изменилось.

– Так ведь двадцать пять лет прошло! – Дженни ответила мне столь же пристальным взглядом. – Похоже, сейчас самое время определиться.

Я ничего не ответил. Наверное, она и тут была права. Хотя я провел бо́льшую часть своей жизни, пытаясь не думать о том, что произошло тогда в Гриттене, вся беда в том, что вам вовсе необязательно думать о чем-то, чтобы это не давало вам покоя. Я сбился с курса и, постоянно держа глаза закрытыми, не был способен скорректировать траекторию.

– Ну что ж, – произнес я наконец, – я все-таки разобрался с тем, что сказала мне мама. Я обыскал дом. Ты можешь мной гордиться.

– Ну обыскал. И?..

– И нашел.

Я рассказал ей про коробки с газетами, которые собирала моя мать, – с материалами не только про то, что Чарли и Билли устроили в Гриттене, но и про убийства, совершенные после. Где все выглядело так, будто спустя многие годы другие подростки узнали про Чарли и попытались воспроизвести то, чего, как с уверенностью считали некоторые из них, он ухитрился достичь.

– У Чарли нашлись подражатели, – закончил я. – Я проверил в Интернете. Он считал, что если принесет этому мистеру Красные Руки человеческую жертву, то навсегда переселится в мир своих сновидений, а поскольку он и впрямь исчез без следа, некоторые считают, что это ему удалось.

Дженни помотала головой.

– Но это же…

– Полная чушь? Угу, я знаю. Но смотри, что пишут на всех этих сайтах… – Я полез было за телефоном, но тут же передумал. – Ну да, это идиотство. Однако «сетевые следопыты» – я хочу сказать, они так буквально себя называют, – до сих пор ковыряются даже в самых мельчайших деталях того дела, пытаясь понять, как исчез Чарли.

– Люди любят хорошие загадки, – сказала Дженни.

– Но эту никто никогда не разгадает. Многие даже считают, что Чарли до сих пор жив.

Я вдруг пожалел, что не могу взять эти слова назад. Постоянно помнить о том, что он избежал правосудия после того, что натворил, было и без того невыносимо, но если представить, что сейчас Чарли может находиться где-то среди нас… Даже после всех этих лет мысль о том, что он где-то близко, меня откровенно пугала.

Повисла короткая пауза.

– Ничуть не исключаю такой возможности, – сказал я. – Потому что люди до сих пор прислушиваются к нему, так ведь? По-прежнему учатся у него.

– Как думаешь, почему твоя мама все это сохранила?

– Даже не знаю, – ответил я. – По-моему, она не хотела, чтобы я про это знал или пытался как-то в этом разобраться. Тут все завязано на чувстве вины, и похоже, что она взяла ее на себя, чтобы я сам ею не терзался.

– Тебе не из-за чего испытывать чувство вины, – сказала Дженни.

– Нет уж, ошибаешься…

Я посмотрел на нее, и еще одно воспоминание вернулось ко мне. Первый опыт осознанного сновидения пришел ко мне недели через две после того, как Чарли и Джеймсу якобы приснился один сон на двоих. Начиналось все почти так же, как в одном из тех повторяющихся сновидений про темный рынок – я метался по узким проходам, а что-то огромное и опасное охотилось за мной, – но на сей раз ощущения оказались совершенно другими.

«Я уже был здесь раньше», – подумал я тогда.

«Это место мне знакомо».

Я плотно закрыл рот, зажал ноздри и постарался сделать вдох. Есть несколько способов проверить, спишь ты или нет, но Чарли сказал нам, что «носовой тест» – наиболее надежный. В реальной жизни вдохнуть при этом не получится, но во сне вам это всегда удается. Я испытал поразительное, невероятное ощущение, что мои легкие наполняются воздухом.

«Господи, – подумал я. – Да я же сейчас сплю и вижу сон!»

Я огляделся по сторонам, рассматривая серые ларьки, тускло освещенные контейнеры, колченогие прилавки и темные скрипучие навесы, и все они казались совершенно реальными. Мир вокруг ничем не отличался от того, что окружал меня, когда я бодрствовал, и помню то ощущение абсолютнейшего чуда, что тогда испытал. Все, что меня окружало, отличалось такой законченностью и обилием мелких деталей, что нечего было и думать, будто мой мозг способен создать столь изощренную и проработанную до последнего штриха картину.

«Покажите мне, как отсюда выбраться!» – то ли подумал, то ли произнес я.

– Пол!

Откуда-то слева от меня незамедлительно прозвучал голос Дженни.

– Давай сюда!

Это была Дженни – вот кого вызвало мое подсознание, чтобы вызволить меня во время этого первого осознанного сновидения. Если б такого не случилось, все обернулось бы совсем по-другому.

«Тебе не из-за чего испытывать чувство вины».

– Ошибаешься, – повторил я еще раз.

Дженни нахмурилась.

– Ты и вправду все это время так себя чувствовал?

– Нет, – ответил я. – Это что-то новое. Когда я уехал отсюда, то принял решение упрятать все это с глаз долой – оставить все позади. Вина – это просто то, что я должен чувствовать.

– Господи, тебе надо поговорить с кем-нибудь…

– А я сейчас что делаю?

– С кем-нибудь знающим, в смысле. С тем, кто сможет помочь.

– Угу. Наверное.

– Опять это словечко! Как я уже сказала, раньше ты был куда более решительным. – Вздохнув, она встала. – Мне пора.

– Знаю.

– Но если серьезно… Подумай о том, что я сказала.

Наблюдая за тем, как Дженни идет к дверям, я так и сделал. «Тебе не из-за чего испытывать чувство вины». Я вновь и вновь прокручивал эти слова в голове и пытался поверить тому, что услышал, но почему-то казалось, что на самом деле это не так.

* * *

Проснулся я прямо посреди ночи, не понимая, что происходит. В спальне – угольно-черная темень. Я был уверен: что-то выдернуло меня из стадии глубокого сна – резко разбудило, но я не знал, что именно.

Я немного полежал, прислушиваясь к частым ударам сердца.

Обстановка постепенно проявлялась вокруг меня, сумрачные очертания окружающих предметов медленно выступали из темноты. Моя старая комната. При виде ее опять возникло то тревожное чувство, к которому за несколько дней после своего возвращения в Гриттен я уже успел привыкнуть: что я не там, где мне следует находиться, – и все же комната казалась такой знакомой, словно я никогда отсюда и не уезжал.

БУМ,

БУМ,

БУМ!

Я быстро сел на кровати – теперь сердце колотилось как бешеное.

Звуки доносились откуда-то снизу – кто-то стучал во входную дверь. Хотя как-то больно уж размеренно и не спеша – паузы растягивались, словно от того, кто находился там снаружи, требовалось усилие, чтобы поднять руку. Удары, однако, были такими увесистыми, что казалось, будто кто-то хочет снести дверь с петель.