— Дура, — шептал Робер, добравшись таки до ее тела, сжимая жадно ее голые бедра, такие мягкие и шелковистые под руками, и едва не кончая от одной только мысли, что он посмел прикоснуться к женщине Дракона. — Ты знаешь, зачем они приехали? Они его женить хотят. Они женят его на драконице, и ты ему не нужна будешь. А мне, мне, мне!.. Я же хочу тебя, разве ты не видишь? Ну, не ломайся… вернешься в свой Суиратон… будешь жить как прежде… Я уговорю Дракона отпустить тебя! Не ломайся только…

Его рука жадно и мерзко пролезла меж ее ног, ухватила трясущимися пальцами соблазнительные мягкие губы, и Хлоя, яростно взвыв, со всей мочи впилась острыми зубами в ухо насильника, так, что оно лопнуло, как перезрелый плод, и на его белоснежный воротник полилась кровь.

Робер заорал не своим голосом и отпрыгнул, едва только она разжала зубы, а Хлоя, яростно выплюнув ему в лицо его кровь, мазнула по покрасневшим губам ладонью.

Глаза ее горели диким огнем, и на миг Роберу стало жутко, словно в душу ему смерть заглянула.

— Не смей прикасаться ко мне, сволочь, — прошипела Хлоя. В голосе ее звенели слезы, но лицо было искажено от ярости, и слезы эти высыхали, так и не пролившись. — Не смей никогда меня трогать! Это не важно, женится Дракон или нет. Я принадлежу ему; велит он мне уйти — уйду. Но твоей не стану никогда!

Она еще раз сплюнула Роберу под ноги, грубо, как делают деревенские увальни и дешевые портовые девки, — и поспешно (насколько это было возможно в ее положении) пошла вслед за виночерпием.

Робер, отшатнувшись, зажимал рукой текущую кровь, и боль отрезвила его.

«Что ж я творю! — в ужасе подумал он, понимая, чем ему грозит его вольность. — Эта девчонка… она с ума свела меня, не иначе! Маленькая ведьма… что б не говорили эти грязные мыши, а я не верю, что все так чисто в ее роду. Нет, ее тайну надо разузнать…»

На подгибающихся ногах он рванул к двери вслед за Хлоей, жадно припал к щели между створками, рассчитывая увидеть разъяренного Дракона, но нет. Хлоя, пряча лицо, стояла подле него и подливала в его чашу вина, а сам Дракон разговаривал с гостями и смеялся.

«Как будто пронесло!», — подумал Робер и вздохнул с облегчением.

* * *

Хлоя кусала губы, изо всех сил стараясь скрыть свое возбуждение, но выходило плохо.

Чертовы шары толкались внутри ее тела, и каждый шаг, каждое движение наполняли Хлою наслаждением. Так, словно она была с ним. С Драконом.

Сейчас, слушая его смех, его разговоры с гостями, она вдруг особенно остро почувствовала, как обжигающе хороши его ласки, как она жаждет их, и какой водоворот страсти захватывает ей, стоит ему прикоснуться к ее обнаженному телу.

Она не сопротивляется не оттого, что не может; нет. Она не хочет противостоять ему. Она жаждет этого красивого, молодого, сильного мужчину. Жаждет его бессовестной страсти и неуемной жажды, жаждет его желания — видеть, как разгорается огонь в его глазах, смотреть, как он ласкает ее тело и чувствовать его страстную дрожь. Ни одна женщина в мире не знает, как любит Дракон, каким нежным он бывает, а она, Хлоя — знает.

А после слов Робера, после его похотливых грязных приставаний, от которых Хлое хотелось оттираться, словно он забросал ее шлепками грязи, девушка вдруг поняла, что может лишиться всего этого.

Лишиться страсти Дракона.

Проклятые шары!..

Она изнывала, делая эти несколько шажков — от своего места к столу, по его приказу, — и ее щеки вспыхивали, когда она замечала, что он с интересом наблюдает за тем, как дрожат ее раскрытые губы, как щеки заливает румяней, как вздрагивают ее руки, наливающие вина, и она закрывает глаза, пережидая подступающее наслаждение.

Его гости тоже следили за ней. Хлоя это знала; стоило ей чуть склониться над столом, как жадные взгляды уставлялись на ее грудь, и она бледнела, вспоминая грозное «попробуй только кончить у всех на виду!».

— …Да все хорошо с вашими подарками, — небрежно ответил Дракон, отвечая на вопрос одного из гостей, когда Хлоя в очередной раз подошла к столу. — Я слышал все эти ужасные россказни, но думал, повторять их — это удел грязного люда. Та, первая девица, умерла от того, что свалилась неудачно с лестницы. А все новоприбывшие девушки веселы и здоровы. Вот же одна из них. Кажется, из вашего города?

Этот вопрос был адресован Суиратонскому градоначальнику, и тот согласно закивал головой, узнав Хлою. От вида ее, от драгоценностей, нашитых на ее платье, он дар речи потерял, и смотрел на нее, раскрыв от восторга рот.

— Скажи им, — велел Дракон, вольготно откидываясь на спинку своего сидения, — кусаю ли я тебя? Они рассказали мне тут увлекательную и страшную сказку о том, что я ем людей.

— Кусаете, конечно, — смиренно ответила Хлоя, чуть поворачивая голову и демонстрируя ему синее пятна на шее, чуть ниже уха. — В шею. В живот. И на бедрах есть ваши отметки.

Дракон, усмехаясь, протянул руку Хлое, и та покорно вложила свои пальчики в его раскрытую ладонь. Одно движение — и она оказалась на коленях Дракона, полулежа в его объятьях, так внезапно и быстро, что и охнуть не успела.

— Кусаю, — проговорил он глухо, сжимая ее тело.

От вина и разговоров у Дракона разгорелись губы, он улыбался — пожалуй, озорно и совсем по-человечески, — жадно разглядывая девушку, прильнувшую к нему, и в его глазах Хлое почудился огонек нежности. Он склонился над ней и крепко поцеловал ее у всех на виду, страстно и жадно, не тая своих желаний, лаская ее грудь, о которой грезили этим вечером все, и Хлоя едва не застонала, прильнув к нему всем телом, жадно отвечая, чувствуя, как из-под ресниц по ее запрокинутому лицу катятся слезы.

— Эту мне оставьте, — произнес Дракон, отрываясь от ее губ. Хлоя, не смея раскрыть глаз, лежала на его руках, млея от его слов, от его близости, от ласки, которую он, не смущаясь, подарил ей при всех. — Остальных можете увезти обратно. Не нужны. Спросите у Господина Робера, он вам выдаст всех до единой; и больше от меня требований таких не последует.

Он снова еле слышно засмеялся, глядя, как приоткрытые губы девушки подрагивают и краснеют — Хлоя даже не услышала этот смех, а почувствовала его, — и его рука бесцеремонно скользнула под ее роскошное платье.

«Только попробуй кончить при всех!»

Его пальцы легки меж ее покорно разведенных ног, он прижал ее губки, и Хлоя едва сдержала стон, чувствуя, как от этого легкого нажатия шары двинулись в ее теле, толкнулись глубже, прокатились обжигающим удовольствием в ее тело. Закусив губы, насмешливо заглядывал он в ее глаза, с интересом изучая ее реакцию, и его пальцы продолжали свое дело, лаская и гладя совершенно мокрые губки, поглаживая наполненное лоно так, словно ему доставляло небывалое удовольствие мучить девушку.

— Это все прекрасно, господин Дракон, — заметил один из высоких гостей, завозившись на месте, словно ему очень неудобно было смотреть на ласки дракона и Хлои. — Но эта женщина — несомненно, прекрасная, — смертна. Она проживет, вероятно, долго, но не дольше любого из нас. Постареет. И ваши желания вернутся к вам вновь. Так не лучше ли сделать так, чтобы они были всегда удовлетворены? Мы говорим о женитьбе. О женитьбе на драконице, на женщине, равной вам со всем.