— Было бы идеально, если бы ты не делал вид, что я тебе надоела!

— Какой ещё вид? Я тупо устал!

Я хотела съязвить, но посмотрела на его напряженную руку, крепко сжимающую руль, и промолчала. О чем же спорить, если мы не поняли друг друга? Что доказывать, если я уже скучаю по его прикосновениям и объятьям?

Ссоры ведь все равно ничего не изменят. Не в нашем случае.

Я вздохнула и заговорила тихо, едва слышно.

— Алексей Алексеевич сказал, что это он организовал нам… свидание. Почему не ты сам?

— Потому что это Лешкина яхта, — Женя едва заметно усмехнулся. — У него нет квартиры, но есть яхта… Глупо вышло. Прости меня.

Я протянула руку и коснулась его ладони.

— Просить прощения нужно мне. Я испортила наше идеальное утро.

— Значит, оно ещё впереди, — Шершнев задумчиво наблюдал, за движениями моих пальцев, а потом вдруг хмыкнул и нахмурился. — А этот Макс… Ты сама приехала к нему?

— Да. Хотела набить ему рожу.

— Ты?

— Я здорово дерусь. Не веришь?

— Допустим, верю. Что-то пошло не так?

— Удар не получился. Меня приперли к стенке и предложили… Эм… — я закусила губу, едва не сболтнув лишнего.

Женя медленно повернул голову в мою сторону и спросил ледяным тоном.

— Что предложили?

— Ну-у-у — протянула я, понимая, что если скажу правду, Макс может остаться без башки. — Он просил деньги за диск.

— Деньги? А засос на шее зачем? По старой дружбе?

— Его немного переклинило.

— А-а-а, вот в чем дело, — Шершнев как-то вдруг расслабился и, кивнув, совершенно будничным тоном поинтересовался. — А какая у него квартира?

— Шестьдесят четвертая, — не задумываясь, брякнула я и, как ни в чем не бывало, продолжила. — Короче, денег у меня таких… Ты куда?

Женя, успевший вылезти из машины, обернулся и, нагнувшись, заглянул в салон.

— Этаж какой?

— В смысле? Ты… Ты куда?!

— За диском. Этаж?

— Восьмой. Я с тобой!

— Тут сиди.

— Женя! Стой!

— Я сказал, сиди! — рявкнул он. — Наделала уже дел.

Я вжалась в сидение, провожая Шершнева растерянным взглядом. Босс прошел к подъезду, позвонил в домофон, подождал пару секунд и скрылся из виду. Я не выдержала и минуты. Попыталась открыть дверь машины — и ничего не вышло. Шершнев меня предусмотрительно запер. Закусив губу, я достала телефон и начала считать секунды, каждый раз вздрагивая, когда кто-нибудь открывал подъездную дверь.

Если рассуждать трезво, то Макс — сильный мерзавец. В школе он, кажется, занимался вольной борьбой. Но Женя гораздо крупнее. А, может, они вовсе и не будут драться. Это же бред какой-то — мутузится из-за такой мелочи.

Пашка бы со мной не согласился.

Прошло почти двадцать минут, а Шершнев все не появлялся. Мысли в голову лезли одна страшнее другой. Я уже решила вызвать полицию, как под очередную писклявую трель домофона из подъезда вышел Женя и, отряхнув пиджак, направился к машине. В руках у него был диск и ещё какой-то пакетик то ли с разноцветными камушками, то ли с витаминками.

Шершнев сел в машину, игнорируя мой вопрошающий взгляд. А я ахнула, зажав рот ладонью, когда увидела на правой скуле босса кровоточащую ссадину, вокруг которой расплывалась лиловая гематома размером с мой кулак.

— Господи, Женя! Что… Что…

Он сунул мне в руки диск и пакетик. В пакете оказались бусины от моего браслета-резинки, который порвал Макс.

— Извини, что так долго, — Шершнев потер челюсть и поморщился. — Этот мудила слишком медленно собирал бусинки.

— Мне кажется, я что-то сделала не так. Где-то неправильно рассчитала…

Женя оторвался от монитора своего компьютера и, прижав к опухшей скуле завернутый в платок лед, провозгласил.

— Все нормально.

— Надо было ещё раз проверить, — не унималась я.

— Не надо.

— А вдруг там ошибка! Это какой позор!

Женя, поморщившись, потрогал синяк и недовольно пробурчал

— Вмазал от души, щенок.

Я тут же переключила внимание на него.

— Может, лучше в травмпункт?

— У тебя ещё не исчерпался лимит по панике?

— Я не паникую! Это первая работа такого масштаба! Я не хочу ударить в грязь лицом.

— Не ударишь, — Женя, отложив кулек, поднялся и прошел к узкому шкафчику с минибаром и холодильной камерой.

— Может, не стоило торопиться? — тараторила я. — Проверили бы за сегодня. Отправили бы завтра? Нет?

— Нет, — отрезал Шершнев. — Твой бывший ухажер — тот ещё пройдоха. Он по-любому скопировал файлы. И, я уверен, уже пытается загрузить их на страницу конкурса.

— Но как же… У меня сейчас крыша поедет, — я поставила локти на столешницу и схватилась за голову. — Как можно было так проштрафиться! Столько проблем из-за моей тупости!

— Хватит убиваться. Подобных козлов в строительстве, как в любой творческой деятельности, пруд пруди, — Женя вернулся к столу с небольшой прямоугольной бутылкой темного стекла и двумя бокалами для бренди. — Проекты воруют с завидной регулярностью. Это не случайность, а закономерность, потому что законодательство, увы, у нас дырявое. Ты регистрируешь проект, но одно-единственное изменение — и это уже другая работа. Причем не твоя.

— С ума сойти, — прошептала я, наблюдая, как Женя разливает по бокалам жидкость золотисто-песочного цвета. — Я, кстати, не пью.

— Никогда и не капли? — насмешливо поинтересовался Шершнев, отставляя бутылку. — Мы отлично поработали, почему бы за это не выпить?

— Ну… Ладно…

Черт знает, чем угостил меня босс, но от одного глотка у меня глаза полезли на лоб. Я едва сдержала кашель, только втянула побольше воздуха и шумно выдохнула. Шершнев наблюдал за мной, прислонившись бедром к столу и потягивая огненную воду из своего бокала.

— Фу, я это больше не буду, — морщась, просипела я.

— Даже когда наш проект выиграет конкурс?

— До этого ещё надо дожить.

— Так ты не ответила.

— Это — не буду.

— А что будешь?

— Ну… Моя мама делает обалденное домашнее вино, — я тепло улыбнулась, вспомнив родителей. — Обычно виноградное разбирают братья, ну а мне достается пара бутылок тутового. Я их откладываю на крайний случай.

— Тутовое вино?

— Да. Оно не очень крепкое, но терпкое и с горчинкой.