— Хорошо. Сейчас закончу и спущусь.

Женя какое-то время молча стоял за моей спиной, а потом, все также, в тишине, вышел. Я скинула нужные файлы на диск, спрятала его в сумку и поспешила на выход.

Мы ехали медленно и молча. С новой "старой" машиной Жени не все было ладно. Точнее, с ней вообще ничего ладно не было. Она заводилась с пятого раза, тарахтела, как трактор, глохла на светофоре и иногда издавала печальные скрежещущие звуки, как будто в ее нутре умирал от безысходности трансформер. Своя доля романтики в таких поездках имелась — Женя будто становился мне ближе. Парень в белой рубашке (пиджак перед посадкой шеф всегда снимал) на вишневой девятке — как друг старшего брата с соседнего двора. Поэтому в машине у меня всегда было хорошее настроение. Но сегодня что-то пошло не так.

Не доезжая пары улиц до моего дома романтика сдохла окончательно. Девятка встала. Женя сжал челюсти и, шумно вздохнув, после традиционной пятой попытки вышел из машины. Отстегнул манжеты, закатал рукава рубашки, и я закусила губу. Шершнев был хорош во всех известных мне отношениях. В нем сочеталась крепость взрослого, состоявшегося, уверенного в себе мужчины и бесшабашность молодого, веселого парня, каким он бывал со мной. Хотел казаться моложе? Не думаю. Слишком естественно и просто у него это выходило.

Поймав мой взгляд, Женя широко улыбнулся и, расправив плечи, поднял капот. Я вышла из машины и встала рядом с ним, сунув нос за его плечо.

— Ну что там?

— Все плохо. Проводить тебя домой?

— Нет. Давай, я тебе помогу, — не удержалась и коснулась его руки. Он, улыбаясь, напряг мышцы, и, обернувшись ко мне, произнес не без доли нежности.

— Ты всегда и во всем стараешься мне помочь. Это очень… возбуждает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я засмеялась и шлепнула его по плечу.

— Хватит! Я серьезно.

— И я, — он выпрямился и пошел на меня, глядя насмешливо, но исподлобья. — Чем ты мне здесь поможешь?

— Эвакуатор вызову, — хихикнула я, оказавшись прижата к машине. Женя оперся ладонями о крышу и посмотрел на меня сверху вниз.

— А я думал — возьмешь инструменты, перепачкаешься в масле, — он подался вперед и поцеловал меня в точку под ухом. У меня мурашки побежали по телу от этого нежнейшего, бархатистого касания. — Завяжешь блузку под грудью…

— Это твое новое задание?

— Возможно, — хрипло ответил он.

Я вдруг почувствовала себя такой маленькой рядом с ним, такой слабой. От этого только ещё больше захотелось его близости.

Я обняла Шершнева за шею и, приподнявшись на цыпочках, поцеловала в губы. Он запустил пальцы мне в волосы, заставил запрокинуть голову и, вглядевшись в мое лицо, тихо, отчего-то печально, произнес:

— Ты же понимаешь, что с ума меня сводишь?

— А ты — меня… — выдохнула я, снова устремляясь к нему.

Только Женя вдруг отстранился и, потирая лоб, словно не желая, чтобы я видела его лицо, отвернулся к капоту.

Я недоуменно посмотрела ему вслед.

— Женя? Все в порядке?

Резкий сигнал проезжавшей мимо машины сбил меня с толку. Шершнев вскинул голову и обернулся. Зацепив диском бордюр, впереди нас припарковался черный бумер моего брата.

Пашка вышел первым. Хлопнул дверью, глянул злобно сначала на Женю, потом на меня, и решительным шагом, потряхивая кистью правой руки, как перед ударом, направился к нам.

Я подскочила к Жене и схватила его за локоть. Тот развернулся, оттесняя меня назад, а Пашка вдруг остановился, мотнул головой, указывая на открытый капот, и грубовато поинтересовался:

— Помощь нужна?

Шершнев расслабился. Я почувствовала это, прижимаясь к его плечу, и сама выдохнула, поняв, что гроза миновала.

Пашка сумел принять мой выбор. Он справился со своим бойцовским норовом.

И только отстранившись от Жени, чтобы поздороваться с братом, я поймала на себе лукавый взгляд стоящей возле бумера Маргариты.

С Пашкой справилась она. И я, не таясь, благодарно улыбнулась ей в ответ.

* * *

"Детка, ты скоро?"

Я перевела взгляд на экран ноута. Как всегда, когда следовало поторопиться, техника работала чертовски медленно. Файл не желал сохраняться на диск.

— Давай уже! — скакала я около стола, застегивая молнию на боку платья. Ничего особенного — коктейльное белое в мелкий черный горох, в обтяг и с открытой спиной. Мило и практично — широкие юбки в это время года лучше не носить. Ветер задерет. По этой же причине, памятуя, что ресторан находится на воде а, значит, открытый, я собрала волосы в высокий пучок, оставив одну пружинистую прядку свободно виться к плечу.

Переодевалась я на работе, соответственно Шершнев меня не видел, так как уехал раньше, и я просто как на углях сидела весь вечер, воображая, какое произведу на него впечатление. Задержалась, опоздала, зато наш проект был почти готов.

— Аллилуйя, — я отключила диск и бросила его в сумку. Хоть завтра и выходной, а Шершнев решил все проверить. Отдам ему диск утром.

Оставив ноут обновляться, я выскочила в коридор, пробежалась по лестнице и, попрощавшись с охранником, бросилась на улицу, где меня уже ожидало такси.

— В "Акваторию?" — спросил водитель.

— Да, — я лихорадочно искала в сумке телефон. Он верещал и верещал, как истеричка.

— Ты почему не отвечаешь? — спросил Женя.

— Прости, — я откинулась на спинку сидения. — Очень торопилась. Уже веселитесь?

— Ну… Да. Я тебя жду.

— И что? Будем смотреть друг на друга с разных концов стола?

— Хм… Только вечером. А ночью у меня для тебя сюрприз.

— Правда!? Поедем к тебе?!

— Почти угадала, но не поедем. Поплывем.

Я восхищенно выдохнула. Хотела спросить, на чем, но кто-то, кажется, Алексей Алексеевич, заорал в трубку, что за опоздание мне влепят выговор, причем по попе, и связь оборвалась. Я возвела глаза к потолку.

С ума сойти.

С тех пор, как мы с Пашей помирились, брат