В 1925 году на Муссолини было совершено четыре покушения, но Бог, как утверждал Бенито, бережно хранил его жизнь. Противников же Муссолини Бог не охранял от руки фашистских террористов. 10 июня 1925 года был убит известный в стране депутат — социалист Джакомо Маттеотти. Два фанатика, Думини и Вольпи, вывезли тело в окрестности Рима и зарыли его. Через несколько часов после теракта один из убийц явился в кабинет Муссолини, принес окровавленный кусок обивочного материала из автомобиля в качестве вещественного доказательства: «дело завершено». 11 июня 1925 года Муссолини заявлял, что ему ничего не известно об убийстве Маттеотти. Более того, он якобы располагал достоверными сведениями о том, что социалист эмигрировал за границу. «Кто знает, может быть, что-либо и произошло по дороге…»

Расследованием обстоятельств убийства Маттеотти занимался лично начальник полиции, генерал, а не, как было положено, судья. Следствие быстро завершилось. Преступник Думини получил символическое наказание, а через два года был выпущен на свободу. Но тут он «раскрыл рот» и заявил, что главный виновник — Муссолини. За что и получил новый, уже длительный срок. Почему его не убили? Оказывается, он хранил у своего адвоката в Техасе досье на Муссолини. Обнародования даже части документов очень не желал «крестный отец фашизма». Узнику римской тюрьмы «Раббибиа» за молчание в камере выплачивали в течение пятнадцати лет до начала Второй мировой войны денежные суммы, превышавшие финансовое довольствие депутата парламента и члена кабинета министров… Муссолини всегда заверял, что сам деньги для себя из казны не брал. В случае с Думини он тоже лично деньги не брал, но выплачивались они из казны и в немалых размерах в его интересах.

Как проходили покушения на самого Муссолини? Версий покушений множество и описываются они разными авторами по-разному. При этом журналисты-фашисты представляли дуче героем, магически неуязвимым. Другие хотели видеть Муссолини этакой жертвой происков «красных» или врагов Италии. Но вот как характеризует эти покушения Ракеле Муссолини, естественно передавая тон и атмосферу, выгодные самому дуче, семье, фашизму в целом.

ЗАПИСИ ИЗ ДНЕВНИКА РАКЕЛЕ

Я пошла на кладбище Санта-Кассивн отнести цветы на могилу родителей Бенито. Он не смог приехать из Рима, но мне было приятно выполнить этот долг вместо него. Оттуда я отправилась в Санта-Лучию, где покоится мой отец. Вернувшись домой, я нашла маму совершенно больной. Я сказала ей, что ходила на кладбище отнести цветы отцу. Она ответила: «Увидишь, что в следующем году ты понесешь их мне. Заботься об Эдде, Витторио, Бруно, чтобы у них все было». Я была очень взволнована таким пророчеством, сказанным спокойным голосом.

Бедная мама! Казалось, что она угасла именно в тот день, в который хотела.

…Я проводила мать на кладбище, окруженная немногочисленной родней. Когда полная печали вернулась домой и выходила из машины, мне передали, что звонил маркиз Паолуччи де Кальболи, секретарь мужа. Он звонил мне только в серьезных случаях. Паолуччи был чрезвычайно взволнован. От него я узнала о покушении Занибони. «Полиция вовремя его обезвредила,. — успокоил он меня. — Дуче цел и невредим». Я не хотела ему верить, но вот позвонил Бенито и заверил, что не нужно придавать значения этому инциденту. И ограничился такой обычной для него фразой: «На этот раз я опять выкрутился… Это все пустяки. Расскажи мне лучше о похоронах мамы»…

Через пять месяцев после покушения в Риме была предпринята вторая попытка убить дуче. Паолуччи проинформировал меня об этом по телефону. «Это — англичанин. Бедный экзальтированный старик по имени Вайолет Джибсон. Он сделал подряд пять выстрелов, но, к счастью, обошлось простой царапиной на носу дуче. Дуче сохраняет хладнокровие и продолжает работать; он даже готовится к отплытию в Триполи». Это произошло вечером 7 апреля 1926года. Я сомневалась в точности заверений Паолуччи; мне казалось, что он скрывает главное, опасное… Чтобы успокоить меня. «Ранен в нос! Ну разве это серьезно?» Я хотела позвонить Бенито. Невозможно!

* * *

Подробности Ракеле узнала только в ноябре, когда сопровождала мужа в Болонье на празднование четвертой годовщины революции. По поводу покушение 7 апреля он сказал тогда: «Англичанин не убил меня, но я был замучен докторами медицинского конгресса, который только что открылся в Капитолии. Желая помочь, эти светила устремились на меня все вместе и чуть было не задушили. Я защищался, призвав на помощь всю мою энергию, но мне стоило больших трудов вырваться от них». Это объяснение было в манере дуче. Он представлял опасное событие комичным, себя человеком спокойным, как бы второстепенным, а это должно было производить обратный эффект. И все говорили: «Какое спокойствие! Герой! Так может только наш дуче!»

1 ноября 1926 года.

31 октября 1926 года в Болонье произошло четвертое покушение (третье было совершено в Риме, в Порто Пиа, молодым анархистом, бросившим бомбу вслед машине Муссолини; террорист промахнулся). Ракеле была с Эддой в Болонье. Бенито пригласил их принять участие в церемонии открытия Литториале — большого спортивного стадиона. Бенито ехал в Болонью на автомобиле, Ракеле с Арналъдо — на поезде.

Начальник охраны Ридольфи, всюду сопровождавший Муссолини, говорил, что во время путешествия у него были недобрые предчувствия.

Для приглашенных был устроен завтрак в префектуре; в это время Бенито находился в Доме Фашио. За столом нас было тринадцать женщин, и когда я обратила на это внимание, то воскликнула: «Тринадцать женщин за столом/ Дурное предзнаменование».

После полудня, побывав на церемонии, я отправилась на вокзал, где встретилась с маркизой Паолуччи и молодой американкой — женой видного члена фашистской партии. Мы спокойно беседовали. Внезапно толпа пришла в движение. К нам подбежал Паолуччи, мертвенно бледный, не в силах произнести ни слова. Он был совершенно вне себя и наконец вымолвил: «Мужайтесь, синьора, мужайтесь!» Еще больше, чем этой фразой, мы были поражены его поведением. В этот момент появился Бенито в окружении огромного количества людей. Многие плакали, старались держаться ближе к нему. Он увидел меня и начал рассказывать о покушении: «Процессия двигалась своим ходом, когда я заметил, как какой-то человек, резко рассекая толпу, приблизился к авто. Я едва смог разглядеть юношу с растрепанными волосами. Он выстрелил в меня из маленького револьвера. Толпа набросилась на юношу и совершила самосуд. Его разорвали буквально в клочья. Ничего нельзя было сделать. Чудовищно. Кто-то сделал молодого человека орудием преступления!»

* * *

…Поезд, в котором Муссолини с семьей и ближайшим окружением возвращался в Рим, останавливался на каждой станции. Люди хотели видеть дуче. В Имо-ле Бенито вышел, чтобы позвонить в Болонью, и только сейчас заметил, что его куртка прожжена. Позднее, на вилле Карпена, пришли к заключению, что пуля задела одежду и слегка поцарапала кожу на уровне сердца. Поздним вечером приехал маркиз Альбичини и с тревогой спросил: «Дуче цел и невредим?» Ракеле жестом указала ему на дом, откуда слышались звуки скрипки. Бенито играл и полностью забыл, что с ним приключилось.