– Ладно… только осторожно с ним… и не ехай по правой стороне, – говорит он с вымученной улыбкой.

Снова оказавшись на колесах, Франко словно вырывается на свободу. Первый порт захода – Лит. Проезжая мимо «Литской академии», он опять вспоминает мучительные дислексические дни, проведенные там. Хезерингтон вскоре махнул на него рукой, если не считать отпускаемых от случая к случаю насмешливо-презрительных замечаний: «Мы не будем просить Фрэнсиса почитать. Ведь у нас всего два урока, а не два дня». Смех отдавался эхом в ушах, а внутри поднималась злость, и он подавлял ее выброс. В памяти всплывает тот случай, когда пришлось отдуваться Марку Рентону.

– Нет, – сказал Рентон.

– Что? Что значит «нет», Рентон?

– Я не буду читать.

– Почему?

– Лень, – сказал он, и в классе послышались сдавленные смешки.

– Ну, тогда я возьму кое-что, чтобы выбить из тебя лень, – повысил голос Хезерингтон и достал из верхнего ящика стола ремень. – Читай отрывок, Рентон, – приказал он.

Марк Рентон уставился в парту.

– Не-а.

– Ладно, тогда выходи сюда!

Рентон встал, вышел вперед, вытянул руки одну над другой и получил четыре удара ремнем. Фрэнк Бегби считал, стиснув зубы. Рентон слегка улыбался, как бы признавая, что ему очень больно, но давая понять, что для него все это комедия и бред. Потом сел на измочаленные кисти.

– Мудозвон, – шепнул Марк так, чтобы слышал только Франко.

Фрэнк Бегби понял, что это был жест солидарности. После этого он полюбил Рентона и ради него сделал бы все, что угодно. Они были не разлей вода. Но потом вконец разосрались. Наркота. Она сломала Рентона, так же как Шона.

В «Теско» на Дьюк-стрит Франко кладет на мобилу аж тридцать фунтов. Продавщица, уже другая, смотрит на него как на придурка. Он сходу набирает Мелани, но американский голос говорит:

– Извините, мы не смогли соединить вас в данный момент. Пожалуйста, попробуйте позвонить позже.

– Та пошел ты нахуй, пиздюк! – снова орет он в трубу, а потом, глядя на продавщицу, умолкает и выполняет дыхательные упражнения. Жизнь может добить до тебя сотней резаных ран, а может и одним маниакальным броском.

Следующий адрес на волне памяти – Гордон-корт. Агнес Дункан встречает его с радостью: как давно они не виделись! Старушка божий одуванчик сожалеет о смерти его сына, но веселеет, когда Фрэнк показывает ей фотку своих девочек. Фотка немного протерлась в бумажнике, но снимки с айфона плавают где-то в городской канализации, так что чем богаты, тем и рады, объясняет он.

– Ой-ой-ой, еще одна плохая новость, – говорит она.

Плохие новости буквально преследуют Росса Фэллона. Пару лет назад смерть парня на вечеринке у него дома вызвала целую вакханалию в таблоидах, подогретую сенсационными разоблачениями корыстолюбивых мальчиков по вызову. Фрэнк Бегби смутно припоминает, что читал об этом.

С тех пор эдинбургский бизнесмен и бывший потенциальный кандидат в члены парламента от консерваторов (что в Шотландии почти равносильно статусу полного лузера) подмочил себе репутацию еще сильнее. Не сказать, что упитанной особе неловко уплетать гурманскую пасту с бокалом белого вина в «Валвоне и Кролле». Инфа Фрэнсис Флэнаган насчет его привычки ходить на бранч оказалась совершенно достоверной.

Фрэнк Бегби размещается за ближайшим столиком и наблюдает, как Фэллон запихивает в себя хавчик. Трудно поверить, какое богатство ароматов и ассортимента царит в этом чудесном заведении, мимо которого он проходил миллион раз, хотя его нога никогда туда не ступала. Почему-то считалось, что оно не для таких, как он. Наверное, тому, кто обычно отоваривается не в «Скотмиде»[11], а в «Валвоне и Кролле», родной город Франко кажется совершенно другим.

Когда подходит официантка, Франко интересуется, можно ли заказать омлет из яичного белка, и она таращится, как будто у него две головы. Тогда он выбирает вегетарианский завтрак из овощей, с которым быстро расправляется, прикрываясь свежим номером «Скотсмена». Грег говорил, что парламент Шотландии выселил эту газету из ее образцово-показательной, специально оборудованной штаб-квартиры в чулан для метел на Орчард-бри. Ясное дело, что у этого доходяжного издания гунявая, вымученная, депрессивная интонация и такое же содержание. Каждая статья либо вялая и сырая, либо отчаянно передержанная, как будто газета тонет в собственной бессмысленности, изредка охватываемая внезапными, паническими приступами осознанности. Франко переходит на спортивные страницы, но достижения эдинбургских клубов старшей лиги тоже не впечатляют. Фэллон долго сидит и читает «Файнэншл таймс». «Этим мудакам нехер делать или чё?» – удивляется Франко, и до него доходит, что он ужасно скучает по своей студии. Он понимает, как отчаянно хочется вернуться к работе.

Наконец Фэллон шевелит тушей и с треском встает, чтобы оплатить счет. Фрэнк Бегби делает то же самое, идет за ним до его машины, а потом запрыгивает в фургон. Пока он преследует домовладельца, ему странно даже не то, что он едет по левой стороне дороги, а то, что он вообще сидит в этой тачке. Фэллон выруливает из города, и Франко пасет его, пока тот не добирается до большой виллы сразу за Хаддингтоном. Фэллон скрывается на подъездной дорожке, а Франко ждет, пока он войдет в дом, после чего вышагивает по тропинке и стучит в дверь. Как только Фэллон открывает, Фрэнк Бегби тут же орет:

– Фэллон, домовладелец, – и протискивается мимо него внутрь, – ты сдавал квартиру Шону Бегби?

– Блядь, – возмущается Фэллон, – вы не имеете права сюда заходить…

– Уже зашел, так что твое утверждение лишено, блядь, всякого смысла, – говорит Франко, направляясь в гостиную.

– Вон отсюда, или я вызову полицию.

– Валяй. – Франко берет с журнального столика тяжелую стеклянную пепельницу.

Он видит, что Фэллон замялся. Интуиция не обманула Фрэнка: этот чувак не хочет, чтобы в его бизнес совала нос полиция.

– Так ты не будешь вызывать полисыю? – подначивает он.

– Да кто ты, блядь, такой?

Франко поворачивается и подносит пепельницу к свету, словно пытаясь что-то разглядеть сквозь голубое стекло.

– Ох и тяжеленные ж эти хреновины. – И он переводит взгляд на Фэллона.

Фэллон тяжело дышит, глядя на пепельницу, а потом ловит взгляд Франко – совершенно остекленевший.

– Прошу вас… я не хочу никаких проблем… что вам нужно?

– Ты сдавал квартиру Шону Бегби, – повторяет Франко, постукивая пепельницей по ладони.

– Нет… нет… я сдавал Арби… я не знал, что он сдавал ее в субаренду Шону или еще кому!

Новое имя: Арби.