— У меня был выкидыш, после которого врачипоставили неутешительный диагноз, что я больше не могу иметь детей.

— Сейчас все это лечится.

— В моем случае уже ничего не лечится.

— Никогда не говори «никогда».

Недалеко от нашей машины остановиласьтемно-синяя иномарка. Руслан посмотрел на часы и быстро сказал:

— Пунктуальный крендель. Приехал точно, как ваптеке. Кто бы мог подумать. Я отойду ненадолго. Я быстро. Пару минутпереговорю и приду. Не скучай.

Как только Руслан вышел из машины, я включилалегкую музыку и не придумала ничего лучше, как просто смотреть в окно. Затемвновь заострила свое внимание на стоящей рядом синей иномарке и со скучающимвидом начала ее разглядывать. Руслан был в чужой машине уже минут десять. Яоткровенно зевнула и совершенно бессознательно полезла в «бардачок», чтобыпосмотреть, что там лежит. В «бардачке» было разбросано множество совершеннонеинтересных для меня предметов: кассеты, диски, сигареты, целая куча ручек икарандашей, ворох бумаги. И только один предмет, лежащий в самой глубине,показался мне действительно интересным. Это была небольшая записная книжка вкожаном переплете. Еще раз посмотрев на машину, стоящую по соседству, иубедившись, что Руслан еще там, я открыла записную книжку и стала ее изучать.Каждый ее листок был исписан телефонами и адресами. Помимо этого она содержалаи другую информацию.

Например, каждая последняя пятница месяца в 12.00— встреча с Филом у «Арбат Престижа» на площади Ильича. Передача денег из егодоли.

Каждое последнее воскресенье месяца в 18.00 —встреча в кафе «Подснежник» в пяти километрах от МКАД. Сбор всех старших.

Каждое 30-е число месяца — встреча в верхах.Сопровождение Черепа. Ресторан «Охотник» в 20.00.

От этой информации у меня пересохло во рту.Руслан должен быть законченным идиотом, если держит этот блокнот в «бардачке».Его же могут прочитать все, кто ни попадя. Например, та же милиция. Я где-тослышала, что если милиция хочет установить принадлежность человека к преступнойгруппировке или в чем-то его подозревает, она может запросто обыскать машинубез какой-либо санкции прокурора на обыск. Такой блокнот — немалая улика вделах подобного рода. Там слишком много телефонов, адресов, имен тех людей, которыехотели бы остаться в тени, и встреч, которые должны проходить в строгойсекретности.

В конце концов, нет худа без добра. Почесавзатылок, я решила, что если я нашла этот блокнот, значит, так было угодно свышеи мне это зачем-то нужно, хотя пока еще неизвестно зачем. Я вдруг подумала,что, вне всякого сомнения, Руслан не каждый день листает этот блокнот, а толькопо необходимости. Если я возьму его на один вечер и перепишу содержимое, азавтра положу на место, то никто ничего не заметит. Я всегда жила по одномупринципу: ничего не бывает зря, и ничто не проходит даром. Если я это нашла,мне это зачем-то нужно.

Увидев, что Руслан вышел из соседней машины, ябыстро захлопнула «бардачок», сунула записную книжку в свою сумочку и закинуланогу за ногу.

— Ты здесь не уснула?

— Ты отсутствовал намного больше, чем двеминуты.

— Извини. Думал, все получится быстро, норазговор немного затянулся.

Нетрудно было догадаться, что Руслан былчем-то расстроен и пребывал не в самом лучшем расположении духа.

— У тебя что-то стряслось?

— Да так, по работе небольшие проблемы.

— Неприятный разговор?

— Что-то типа того. Давай отъедем, бросиммашину на стоянке и немного прогуляемся.

Мы припарковали машину немного дальше. Я нераздумывая оставила свою сумочку в машине на тот случай, если Руслан, как бымежду делом, захочет проверить ее содержимое, положила ее под сиденье и вышлана улицу.

— Вероника, а ты что, сумку брать не будешь? —удивился Руслан.

— Хочу погулять налегке. У тебя все равно окнатемные. Ничего не видно.

— Смотри, у тебя там крутая аппаратура.Вообще, не принято оставлять такие дорогие вещи в машине. Приборчики, которыетебе дали, немало стоят.

— Совсем недавно ты мне хвастался своейсупердорогой сигнализацией, а теперь боишься, что твою машину вскроют.

— В том, что у меня супердорогая сигнализация,можешь не сомневаться. Хорошо, давай посмотрим, как она действует. А вообще, мынедолго.

— Я тоже так думаю.

Мы посмотрели друг другу в глаза иодновременно улыбнулись, а потом взялись за руки и пошли гулять вдольнабережной. Руслан купил нам по эскимо, и мы почувствовали себя школьниками.

— Помнишь, как мы с тобой гуляли точно так же,как и сейчас, черт знает сколько лет назад?

— Помню. Это было так давно. Только мы тогдабыли одеты в школьную форму.

— Мы ели эскимо, и я признавался тебе в любви,— продолжил Руслан. — Но ты так и не поняла и не оценила моих чувств.

— А вот и нет. Я все поняла. Я сказала тогда,что мы должны думать не о чувствах, а об учебе. И на тот момент я была права.

— Конечно, ты же у нас была отличница. Твоиоценки тебе были намного дороже, чем окружающие тебя мальчики.

Мы громко рассмеялись. Руслан положил своюруку мне на плечо и начал кормить меня своим мороженым, словно ребенка, которыйбоится испачкаться.

— Ну, прекрати, — игриво сопротивлялась я. —Куда ты меня столько кормишь? У меня свое мороженое есть.

— Мне хочется, чтобы ты ела с моих рук. Ты непредставляешь, какое это для меня удовольствие.

— Если я съем два мороженых, то просто лопну!

— Не лопнешь.

— А вот и лопну! — Я рассмеялась так, что намоих глазах появились слезы. — Если не лопну, то уж точно поправлюсь. Нужнатебе толстая бочка?

— Ты мне любая нужна.

Разделавшись с мороженым, я посмотрела на своилипкие руки и вспомнила, что у меня, как всегда, отсутствует носовой платок.

— Руслан, я понимаю, что для девушки этонепростительно, но у меня нет носового платка. Это очень ужасно?

— Ну как тебе сказать. Вообще-то девушки ихносят.

— Вообще-то некоторые мужчины тоже. А какобстоят дела с платком у тебя?