— Зин, ты че пасть открываешь? Кому ты на хреннужна? — вмешался стоящий рядом Павел. — Кто приехал, чтобы тебя в Америкуувезти? Ты на себя в зеркало смотрела?! Ты же выглядишь на все восемьдесят. Оттебя разит, как от скотины, а твоя рожа кирпича просит. Какая тебе Америка?! Тыче тут надумала?! Ты посмотри на него и на себя! Да он бы даже побрезговалвзять тебя за руку! Это ты раньше была Зинка-картинка, а теперь твое времяпрошло. Ты че на человека накинулась?! Он же нам баксы дал. Теперь бухатьзнаешь сколько можно? Ты же меня сегодня с утра пилишь, чтобы я достал денег набутылку.

От этих слов женщина рассвирепела еще больше изаголосила на всю улицу:

— Да не нужны нам его чертовы баксы! Пусть оними подавится и проваливает ко всем чертям!!!

— Как не нужны? А на че мы бухать будем?

— Лично мне ничего от него не нужно! Я отэтого холеного козла даже копейки не возьму! Катись в свою Америку, идиот! Идик своей шалаве нарядной! Проваливай с нашего двора!

Не выдержав, я встала с лавочки, взяла Майклаза рукав и, не сводя глаз с кричащей на всю улицу женщины, произнесла:

— Майкл, пойдемте. Отсюда лучше уехать, а тоуже народ собирается. Посмотрите, сколько зевак.

— Да, конечно.

Мы шли до машины под все те же крики и браньпьяной женщины. Я не знала, что чувствовал Майкл, но могла себе этопредставить. Я чувствовала жуткую неприязнь и раздражение от той нелепойситуации, в которую мы попали. Мне стало лучше лишь после того, как мыочутились в салоне и плотно закрыли двери.

— Куда едем? — спросил нас не менееошарашенный водитель.

— Куда угодно, только подальше от этого дома.— А затем я быстро сообразила и назвала точный адрес ресторана, в котором уМайкла была назначена встреча с Сан Санычем.

Машина тронулась и помчалась на бешенойскорости. Майкл держал на коленях «дипломат» и печально смотрел в окно.

— Что это было? — Он не выдержал и нарушилмолчание.

— Зависть. Обыкновенная людская зависть.

— Мне стало очень тяжело понимать сознаниерусских людей, наверное, я слишком долго живу в Штатах. Почему такая агрессия излоба к успешным людям?

— Что верно, то верно. Многие люди не могутпростить тому, кто когда-то был рядом с ними, успех. Они не радуются, азлорадствуют и брызжут ненавистью. Они не могут говорить с благодарностью отом, кто вырвался из рутины и стал жить совсем по-другому. Такое сплошь ирядом. Особенно часто это происходит с теми, кто покинул провинцию, стализвестным и чего-то добился в этой жизни. Таких людей принимают на «ура» все,кроме тех, кто остался в этой самой провинции. Вы стали богатым и переехали вдругую страну. Это не может не вызывать зависть у людей из вашего прошлого. Вотесли бы вы пришли к ним в драных ботинках, с запахом перегара и с сеткой пустыхбутылок, то они бы отнеслись к вам доброжелательно и приняли за своего.Представляю, что почувствовала эта женщина…

— Что? — Майкл посмотрел на менявопросительно.

— Когда она вас увидела, вся ее убогая жизньпробежала у нее перед глазами. Она подумала, кем она стала и кем могла бы быть.Ведь если бы тогда она отдала предпочтение не Павлу, а вам, ее судьба сложиласьбы совсем по-другому.

— Кто знает. Если бы она тогда отдалапредпочтение мне, то еще неизвестно, как тогда бы сложилась моя судьба. Ведь яуехал в Америку для того, чтобы ее забыть. Одним словом, все, что ни делается,— делается к лучшему.

— Даже если бы вы не уехали покорять Америку,вы бы обязательно чего-то добились в России и никогда бы не опустились доуровня Павла.

— Почему вы так думаете? — рассмеялся Майкл.

— Потому что вы целеустремленный человек и увас совсем другие ценности в жизни.

— А ведь я когда-то ее любил, — задумчивопроизнес Майкл. — И даже резал из-за нее вены.

— Значит, не все так плохо. Она сыгралаположительную роль в вашей судьбе. Из-за нее вы уехали и стали тем, кем должныбыли стать. А она… Она сама выбрала свой путь. Каждый человек живет так, каксчитает нужным. Поверьте, даже если бы она не опустилась и не превратилась вэто женское подобие, которое мы сейчас видели, и выбрала тогда вас, вы быникогда не были с ней счастливы.

— Вы думаете?

— Я в этом просто уверена. Ваши дорогиразошлись потому, что у вас не может быть единого пути. Вы слишком разные.

Майкл взял меня за руку и поднес ее к своимгубам.

— Спасибо вам.

— За что?

— За то, что рядом с вами мне легко испокойно.

Как только мы вышли из «Мерседеса» и подошли кресторану, я посмотрела на стоящие на площадке машины и отметила про себя, чтоЧерепа еще нет.

— Сан Саныч еще не подъехал, но я думаю, чтоон будет с минуты на минуту.

— Оно и лучше. Вы не представляете, как яобожаю ваше общество.

В этот момент в кармане Майкла зазвонилтелефон. Он взял трубку, посмотрел на определившийся номер и сказал как-тосухо, четко выделяя каждое слово:

— Ника, вы сегодня не забыли свой сканер?—Что?

— Я говорю, вы магнитофон включили? Я могуговорить? А то вдруг вы не успели включить свою аппаратуру и пропустите важныйзвонок.

— Я не понимаю, о чем вы. — Я почувствовала,как все поплыло перед глазами. — Какой сканер? Какой магнитофон?

— Тот, который лежит у вас в сумочке, — всетак же сухо произнес Майкл и злобно улыбнулся.

В этот момент где-то сзади послышалсяжизнерадостный голос Черепа. Я ощутила, как меня бросило в жар, и оглянулась.По ступенькам ресторана поднимался Сан Саныч.

— Майкл, дорогой ты мой человек! Сколько лет,сколько зим! Тебя и не узнать! Вылитый, стопроцентный американец. Ты хотьрусские слова еще помнишь?

— Саныч, вот это встреча! Ты не представляешь,как приятно видеть старых, добрых и самых лучших друзей!

— Как там, в Америке?

— В Америке все отлично, лучше всех!

— Майкл, дорогой ты мой человек, будь другом,сделай россиянину приятное и скажи, что в России намного лучше, чем в Штатах,что не обязательно уезжать, потому что можно разбогатеть и на родине.