— Мне ничего, а вот тебе, может, и покажется.Они просто говорили о работе, о прошедшей сделке. Руслан, я не знаю, какаяименно информация тебе нужна и что тебе действительно будет интересно. Сейчас явозьму второй магнитофон и запишу своим голосом перевод всех разговоров,которые записаны на английском языке. Все данные я оставлю на кухне. Какпроснешься, приезжай ко мне домой и слушай.

— Спасибо и на этом. — В голосе Русланапрозвучала обида.

— Пожалуйста.

— Я думал, что ты уже вообще меня больше ксебе не приглашаешь.

— Что значит не приглашаю? Ты же ночевал уменя позавчера?

— А почему ты не пригласила меня вчера?

— Потому что я была слишком уставшая. Яприехала домой и сразу вырубилась.

— А почему ты приехала уставшая? — Русланпросто убивал меня своей ревностью.

— Потому что вчера был мой первый рабочий деньи я очень много нервничала.

— Надеюсь, сегодня мы ночуем вместе?

— Я не знаю, что будет сегодня. Мы с тобойбудем созваниваться еще много раз, поэтому давай не будем загадывать, что будетвечером. До него еще дожить нужно. Извини. Мне пора собираться на работу.

Положив трубку, я еще раз прослушалателефонные разговоры, записала их перевод на другой магнитофон и вновь отметилапро себя, что в них нет ничего того, что могло бы вызвать мое подозрение. Хотяесли эти разговоры не вызвали интерес у меня, это еще не значит, что они невызовут интерес у Руслана. Я просто не знаю, что именно он хочет знать и чтоменя должно зацепить.

Я всегда была пунктуальной, поэтому ровно вдесять часов утра позвонила в дверь Майкла. Он открыл так быстро, что мнепоказалось, будто он специально стоял под дверью и ждал моего звонка. Майкл выгляделпосвежевшим, улыбчивым и, как вчера, был дорого и роскошно одет.

— Добрый день. А я грешным делом подумала, чтовы еще спите.

От его пронизывающего взгляда я растерялась ивыронила пачку свежих газет, которую купила в соседнем киоске.

— Извините.

— Ничего страшного.

Мы одновременно сели на корточки друг противдруга и принялись собирать газеты.

— Как вы провели эту ночь?

Майкл собрал все газеты и положил их нажурнальный столик.

— Я выпила на ночь кактусового чая и легласпать.

— Какого чая?

— Кактусового. Вы что, никогда не пили такойчай?

— Нет, — растерянно замотал головой мужчина.

— Тогда вы многое потеряли.

— Правда?

— Если хотите, мы можем сегодня его купить, ия вам заварю.

— Хочу.

Майкл посмотрел на часы и дружелюбно сказал:

— Ника, обед с Сан Санычем ровно в час. У насеще есть запас времени. Как вы смотрите на то, чтобы прокатиться в районТаганки? Мне бы очень хотелось посмотреть на дом, в котором я вырос.

— Я думаю, что у нас действительно еще естьвремя.

— Тогда едем?

— Конечно, едем.

Майкл взял свой «дипломат», при виде которогоя улыбнулась, и мы направились к выходу.

— Ника, над чем вы смеетесь?

— Я уже не представляю вас без «дипломата».

— Я и сам не представляю себя без «дипломата».

Мы подъехали к нужному дому и вышли из машины.Я увидела пятиэтажную хрущевку, которая стояла среди новых строящихся высотныхдомов.

— Бог мой, — схватился за голову Майкл.

— Что случилось?

— Здесь раньше все дома были точно такие же,как и мой. Целый район хрущевок. Все снесли. Вокруг стройка. Значит, и мойскоро снесут. Зачем они это делают?

— В этом нет ничего страшного, — постараласьуспокоить я Майкла. — Сейчас Москва вся строится и преображается. Старыехрущевки сносят, чтобы на их месте построить новые красивые многоэтажные дома.От этого никуда не денешься. Москва должна расстраиваться и становитьсякрасивее.

— Странно, но оставили только мой дом.

— Наверное, судьбе хотелось, чтобы вы смоглиего увидеть перед тем, как его снесут.

Наверное, со стороны мы смотрелись более чемстранно. Дорого одетый мужчина и не менее элегантная женщина, которые сидели налавочке у еще уцелевшей хрущевки и жадно смотрели на каждого, кто выходил из подъезда.Позади нас стоял серебристый «Мерседес» и блестел на солнце так, что впору былопросто глаза закрывать.

— А где ваши окна?

— Второй этаж справа. Это был мой балкон.

— Почему вы его не застеклили?

— У родителей не было денег. Да раньше вообщеникто не стеклил балконы. Это было как-то не принято. Свежий воздух. Приятновыйти на балкон и смотреть на мир не через стекла. Я смотрю, Москва сейчас всязастеклена.

— Сейчас слишком много краж.

— Тоже верно.

Тут из подъезда вышел какой-то неопрятныймужчина с давно немытой седой головой. Майкл вскочил и бросился к немунавстречу.

— Пашка! Пашка, привет! Сколько лет, сколькозим!

Испуганный мужчина смотрел на Майкла, словнона привидение, и не мог произнести ни единого слова.

— Пашка, ты меня не помнишь?

— Вы, наверное, меня с кем-то путаете? — ещебольше испугался мужчина и слегка попятился назад.

— Да ни с кем я тебя не путаю. Я тебя сразуузнал. Это я, Майкл!

— Майкл?!

— Ну да. Неужели я так изменился? Ну, скажи!Ты тоже изменился, но я все равно тебя узнал. Посмотри на меня повнимательнее.Это сейчас я Майкл, а в то время я был просто Мишка. Мишка со второго этажа.Вон мой балкон. Мы с тобой еще в казаки-разбойники играли, а еще Мы с тобойлюбили одну девочку. Помнишь? Ее звали Зина. Мы из-за нее даже дрались. Когда яотсюда уезжал, ты вовсю крутил с ней любовь. Я тогда на нее очень сильнообиделся за то, что она предпочла тебя, и укатил в Америку. Как сложилась еесудьба? Где она сейчас? Не знаешь?

— Зина — моя жена.

— Правда?! Поздравляю!