– Ну это же на качестве номера никак не сказывается? Туалет не на улице? Так?

Меня бросило в жар, потом в холод: я, кажется, поняла к чему этот разговор.

– За еду они платят, как положено, – Орехов решил опередить следующий вопрос.

– А сколько живут уже? – опять тот же бесстрастный тон.

– Около года, – севшим голосом ответил окончательно взмокший от переживаний мой непосредственный начальник.

– Вас устроит зарплата с формулировкой – «около»? Около пятидесяти? Это и десять, и семьдесят. Принцип понятен?

Орехов согласно закивал, боясь показаться тугодумом.

– Значит, посчитайте точно. До одного дня. И пусть провинившаяся выплатит все в кассу.

И этот вершитель правосудия вопросительно посмотрел на Диану.

– А потом я ее уволю. Такой вариант вас устроит?

Насмешливая улыбка тронула губы экс-невесты Антона, словно напоминая мне пословицу: «Хорошо смеется тот, кто смеется последним». Считать она тоже умела, так что без труда поняла масштабы моей проблемы.

От потрясения я не могла вымолвить ни слова. В глаза словно кто-то бросил горсть раскаленного песка, так мне хотелось слезами смыть обжигающую горечь. Этого не может быть! С его же согласия нам позволили жить здесь?! Или сегодня флешмоб подлости?

В висках застучало, будто там поселился дятел. Я держалась из последних сил, чтоб не разреветься. Ситуация, в которой я не видела ни грамма своей вины, обрастала таким последствиями, что напоминала снежный ком. Маленький снежок превращается в огромный шар. И чем дольше его будешь катать, тем больше он станет. Хотя сейчас, мне кажется, что больше уже некуда. Но я ошиблась. Нет предела человеческой подлости и пакости.

– Виктор Данилович! Вы как бизнесмен, конечно же, печетесь о своих делах. Но как же я? Кто компенсирует мне моральный и физический ущерб? Ведь не факт, кто после того, как она отработает, вы ее уволите? Зачем? Я свои претензии сниму, и все ей сойдет с рук? – Диана захлопала глазками, показывая, что доверяет, но, как девочка, хочет свою плюшку уже сейчас.

Липецкий оценил блестящую игру в «наивняшку». Такой трудно отказать. Он одобрительно усмехнулся.

– Диана, вы прелестны! Действительно, гарантий никаких. Только мое честное слово делового человека!

Между ними откровенно мелькали флюиды флирта. Диана – красивая кокетливая куколка, которой хочется подать руку, поддержать, а то и весь мир бросить к ее ногам. Сплошное очарование. Если не видеть, как злые гримасы совершенно уродуют ее лицо.

Липецкий – мужчина в возрасте. Или скорей в расцвете. Ему лет сорок пять, он довольно привлекателен. Крупный, но не толстый. Бритый налысо, чтоб не светить ореолом легкого пушка, как у Орехова. Но самое главное в его облике – это глаза. Голубые, но словно подернутые льдом. Глаза-калькулятор. Глаза– рентген. Он всего достиг, и теперь живет в свое удовольствие, снимая сливки. Я хоть и никак не отношусь к прослойке жирдяев, но читала, что многим становится скучно, после того, как они достигают уровня, к которому стремились. И многие начинают искать драйв. Полеты на параплане, горные лыжи, другие опасные развлечения. Кто потрусливей – пускаются во все тяжкие, меняя любовниц, спуская в казино кучу денег. Ну или аккуратно, если заботятся о своем имидже и не делают открыто то, «что мама не велит».

Вот к последним, кажется, и относился Липецкий. В нем не было нарочитой хабалистости человека, которому позволено все. Барская снисходительность в сочетании с подчиняющим взглядом придавали ему определенный шарм. Понятно было, что эта снисходительность в любой момент могла слететь, как шелуха от порыва ветра, и оставить только жесткую натуру, которая будет стремиться подмять под себя любого.

Сейчас он определенно заигрывал с Дианой, которая в ответ стреляла глазками. Я даже на время отвлеклась от своей проблемы, наблюдая за их переглядками. Ее не смущает то, что несколько минут назад она прикидывалась овечкой, у которой развратным поведением увели жениха, и как она от этого страдает. А тут хоба – про жениха забыли, как и о причине конфликта. Понятное дело, что Диана боялась остаться без средств к существованию, и на первое время Липецкий вполне мог сойти за вариант.

Но Липецкий не забыл, с чего все началось. Он забавлялся. И я бы на ее месте не стала на него возлагать какие-то надежды.

– Так вы говорите, что наша сотрудница набросилась на вас с кулаками из-за того, что ее привлек ваш жених?

Диана уже понадеялась, что богатый папик клюнул на нее и по достоинству оценил, какую ценность она представляет. Но этот вопрос ее спустил с небес на землю. Ореол собственной непревзойденности слегка померк.

– Да, – нерешительно протянула она.

– И вы считаете, что если мы уволим ее, вы получите жениха обратно? Я бы хотел понять мотив ваших действий.

– Я хочу, чтоб эта нахалка была наказана, – упрямо повторила она.

– Хорошо, я ее уволю, если вы со мной пообедаете в каком-нибудь менее людном месте.

Он шагнул к ней и громко шепнул на ухо:

– Маленькая кровожадная акулка!

Разумеется, услышали все.

– А вы большой и безжалостный хищник! – так же шепотом ответила она.

Восхитительно. Для них судьба человека, незаконность действий и абсурдность претензий вообще ничего не значат. Они забавляются.

А у меня не хватило сил изображать стойкого оловянного солдатика. Слезы бессилия закапали из глаз. Да и слезы облегчения – наконец этот абсурд закончится. Не пропадем с Ладушкой!

Однако рано я расслабилась.

– Я никого больше не задерживаю. Конфликт исчерпан. А вы, – он ткнул пальцем в меня, – останьтесь.

– Итак, Мила, перейдем к вашему вопросу, – пригвоздив меня взглядом, начал он, когда все остальные покинули кабинет.

– Откуда вы знаете? – я не в силах была даже полностью озвучить вопрос. Только что в присутствии двух гарпий и моего начальника он называл меня безликим «сотрудница», а, оказывается, знает мое имя.

Липецкий усмехнулся, давая понять: «Работа такая», однако в глазах не было и тени улыбки. В них открыто читалось желание подавить, подчинить. Понятное дело, человек, привыкший повелевать, перестает быть обычным. Энергия денег и власти словно придают ему какую-то магическую суперсилу. И его начинают бояться еще до того, как он чем-то пригрозил. Хотя говорит ровным голосом, не нависает над тобой, как скала. Он словно излучает невидимые импульсы, которые порабощают силу воли, здравый смысл и заставляют почувствовать себя беззащитной овечкой. И это сейчас я ощутила на себе…

– Даже если воспользоваться терминологией господина Орехова и посчитать примерно за год..

Он взял обычный калькулятор, лежавший на столе, по-барски уселся в кресло и защелкал по кнопочкам.