Сейчас словно небо на голову упало – настолько я была ошеломлена и растеряна, а перед глазами плясали звездочки. Казалось, во мне каждая клеточка, трепеща от желания, потянулась к Антону, как к мощному магниту. Если бы он не держал меня за талию, наверно, сползла бы на пол, настолько сильными были непривычные эмоции.. Но все хорошее имеет свойство заканчиваться. А мне пора в работу.

Хорошо, что участников было достаточно, и мне не пришлось самой садиться за игровое поле. Иначе я бы обанкротилась по полной программе. С трудом дождавшись завершения игры, закрыла библиотеку и, не торопясь, пошла к себе. Ладушка обещала пересказать, что она прочитает, пока меня не будет. Потом помою ее , уложу спать. И тогда продолжу смаковать то, что произошло. Эмоции – удивительная вещь… Прошло уже два часа, как мы расстались с Антоном, и как его губы касались моих, но при воспоминании об этом поцелуе дыхание сбивалось, а в груди словно разрастался какой-то горячий ком, от которого по всему телу разбегались миллионы обжигающих огоньков.

– Мам, а хорошо же, что Антон у нас появился? Давай его в папы возьмем себе? – с потрясающей детской непосредственностью Ладушка ткнула в тот участок души, где уже была пробита огромная брешь. Антон удивительным образом смог растопить ледяную броню, которой сердце надежно было прикрыто от любых посягательств. Но все изменилось за какой-то день.

– Солнышко! Взять или не взять можно щенка или котенка. Но человека нельзя взять. Он сам должен захотеть быть для кого-то папой. А мужчинам часто свои дети не нужны, не говоря уже о чужих, – осторожно сказала я.

Об этой стороне я и думать боялась. Ведь давно известно, что женщина с ребенком называется невестой «с прицепом». И мне всегда острой болью отдавалась эта мысль. Я за себя не переживала. Привыкла жить без любви, без заботы. Решила, что мне просто не дано быть счастливой. Как рождаются люди с отрицательным резусом крови. Нет его и все. И их жизнь такая же, как у остальных. Ничем не отличается. Но моя замечательная девочка, тянущаяся ко всему радостному, как подсолнух к солнцу, должна быть счастливой! А я многого не могла ей дать. И вот неожиданно появился Антон. Своим подарком, вниманием он дал надежду на чудо. И я до дрожи боялась, что это все было разовой акцией.

– Ну а если он возьмет нас себе, то я же буду своя, а не чужая? Так ведь?

В логике Ладушке не откажешь. Я выдохнула.

– Ладушка, давай договоримся: Антон – наш друг. И от друзей мы ничего не ждем. Они не обязаны быть с нами всегда. Дарить подарки. Появится возможность – они придут в гости, позовут к себе. Нет – значит, так нужно.

Я попыталась увести мысли дочери подальше от темы папы, но кажется, сама запуталась.

– Мам, но тогда для друга ты как щенок из приюта! Захотелось поиграть, взял, накормил вкусняшками, получил порцию удовольствия и отдал назад. Никаких обязательств, – взбудораженная рассуждениями, она подскочила и уселась на кровати, требовательно глядя мне в глаза.

– Не совсем так. Ты знаешь, что друг помнит о тебе и что ты ему дорога.

– А как же я буду знать, что я дорога, если он не будет ни звонить, ни приезжать, ни дарить подарки? – Ладушка включила «профессора», и я начала тонуть в собственных рассуждениях. Ведь она права. Если ты кому-то нужен, то он будет использовать все возможности и невозможности, чтобы быть рядом. А если нет – то начинается вот это: «Хороший ты мой человечек! Ты же все понимаешь! Я буду с тобой, как только смогу!» Ага-ага! Но не могла же я сказать, что если Антон не приедет, значит, мы ему не нужны, потому что может малышка сделать вывод – раз не нужны, значит, с нами что-то не так.

– Солнышко, время уже позднее, давай-ка спать!

– Мамочка, а взрослые всегда посылают спать, когда не могут вразумительно ответить на вопрос ребенка? – моя малышка ехидно сощурила глазки, а у меня сердце сжалось от боли. Глупо на что-то рассчитывать после двух с половиной дней знакомства, полтора из которых прошли в откровенной конфронтации. Но так хотелось, чтобы этот замечательный мужчина был с нами!

– А ребенок должен уже знать, что некоторые вопросы не имеют однозначного ответа!

Я поцеловала дочку в макушку и крепко прижала к себе, стараясь прогнать плохие мысли. Но они, видимо, как магнит, и притягивали к себе неприятности.

И начались они уже прямо с утра.

Только я прикрепила к доске объявлений расписание мероприятий, как чуть не присела от холодного, презрительного голоса.

– Мама мыла Милу с мылом, Мила мыло не любила?

Не было сомнений в том, что незнакомка не просто так решила поупражняться в скороговорках, а именно с целью задеть меня. Причем с переходом на личности, без привязки к моей работе. В груди болезненно что-то сжалось от дурного предчувствия. Я машинально поправила бумагу, считая про себя: раз, два, три…Потом развернулась и натянув на лицо вежливую улыбку, спросила:

– У вас ко мне дело или просто дикцию тренируете?

– Дерзкая, да? Не таких обламывали! – ухмыльнулась ухоженная, словно с картинки, красавица –куколка, сверля меня ледяным взглядом.

За годы жизни с Матвеем я научилась не истерить, выслушивая самые нелепые обвинения, просто пропуская их мимо ушей, не позволяляя развести на эмоции. Да и тут, на работе, хватало королевишен, для которых обслуживающий персонал – такое себе, грязь под ногтями. Но здесь было что-то личное, вернее, кто-то. В голове мгновенно сложилось два плюс два, и я поняла, что эта лупоглазая Барби – невеста Антона.

Нежданный приезд гостей, из-за которого он не мог прийти на «Монополию» и задержаться хоть ненадолго. Его расстроенный вид. И самое главное – спонтанный отъезд. Получается, он просто сбежал во избежание скандала. Но похоже, с этой куколкой без скандала не получается.

– Простите, обламывалку давно проверяли? Может, уже срок годности вышел? – вкрадчиво спросила я.

Барби сначала опешила, потом до нее дошел смысл слов, произнесенных с безупречно вежливой интонацией, и некрасивая гримаса исказила ее лицо. Сжав кулаки, она взвизгнула пароходной сиреной.

– Ты посмотри на себя! Зачуханка деревенская! На кого ты похожа!

– Язык покажите?! – я снова сбила настройки скандала разрывом шаблона.

– Что? – Барби, не понимая, куда я клоню, опять вытаращила глаза.

– Мне просто интересно, язык у вас раздвоенный или нет. Такие ругательства прямо ядовитые, – несмотря на сам факт существования соперницы, ситуация меня откровенно забавляла. Неужели Антон дал от ворот поворот такой красотке? И неужели из-за меня? Нет, так думать – это точно самонадеянно. Но с чего бы она так бесилась тогда? Просто охраняет свою собственность? Возможно. Но тогда почему Антон уехал?

Пока я размышляла, чуть не пропустила момент, когда эта лохудра, наверняка участвовавшая в боях без правил, решила перейти от слов к действию.

Она хотела схватить меня за волосы, но у меня сработал какой-то инстинкт самосохраниения, и я отступила назад, позволив Барби по интерции двигаться вперед. Чтоб себя обезопасить, я схватила протянутую руку и, дернув сначала на себя, завела ее за спину агрессивной куколки.