– У нее было столько же шансов найти этого больного на всю голову ублюдка, как у меня затащить в койку кого-нибудь вроде тебя!

Айрис стрельнула в него взглядом, в котором ясно читалось: «Аллё, а ну-ка поаккуратней!»

– В том-то все и дело, – продолжал он, – что ни хера она не знала. Хоть и убила целую неделю на болтовню с людьми в городе – ну, это с ее слов. А потом по какой-то дурацкой причине решила, что похода в музей Черной Страны и просмотра одного эпизода из «Острых козырьков»[26] будет достаточно, чтобы волшебным образом открывать тут все двери и стать своей среди местных. Можно подумать, будто кто-то тут хоть что-нибудь знает про какого-то психопата, убивающего женщин в городе.

– Так она явилась сюда, потому что в других местах не сумела ни за что зацепиться?

– Именно так она мне и сказала.

Но для Айрис в этом не было никакого смысла. У Джины явно имелась какая-то очень веская причина, это и к гадалке не ходи.

– Наверное, она решила, что чик-трак, и я выдам ей этого убивца на тарелочке, – сказал Калеб. Прищелкнув языком, он подхватил другой стакан и принялся старательно надраивать его полотенцем. – Матерь Божья, вся такая перевозбужденная, тарахтит без умолку! Причем Лондон из нее так и прет, тон такой покровительственный, все-то у нее тут «прелэстно» и «чудэсно»… – Он произнес это с деланым аристократическим прононсом. – Если б она употребила слово «аутентичный» только один раз, чтобы описать бар, пиво, все это долбаное освещение и так далее, так нет же, типа, я не понял, какого хрена она имеет в виду – повторила это раз пятьдесят на протяжении часа. Я уже на стенку готов был полезть.

Айрис глотнула газировки – пузырьки защекотали в носу.

– Выходит, она тебе не понравилась?

– Я не знал ее, – сказал он пренебрежительно. – Думаю, если тебе по вкусу весь этот высший класс, такого вот рода вещи, тогда другое дело. Лично мне нравятся женщины с некоторыми недостатками, если ты понимаешь, о чем я.

Айрис посмотрела прямо сквозь него.

Калеб сглотнул.

– Послушай, мне жаль, что эта женщина мертва. Честно, жаль. Но, господи боже ты мой, каким местом она думала? Когда тычешь острой палкой во все подвернувшиеся дыры, тебе наверняка откусят башку!

Айрис допила стакан и полезла за кошельком, зная, что Калеб откажется брать деньги, – как он и поступил. Стала пробираться через забитый старыми столами и престарелыми согражданами зал.

Норман Пардоу сидел в том конце задней комнаты, куда естественный свет практически не пробивался. Ко времени года это не имело ровно никакого отношения – все объяснялось малочисленностью окон и густыми облаками сигаретного дыма. Запрет на курение в заведениях общепита собравшихся тут, похоже, нисколько не касался. У всех были желтушные лица.

Расположившийся посреди тесного кружка прихлебателей и компаньонов Норман поднял голову.

– А вот и наша малышка!

Словно это был намек, что всем надо немедленно испариться, сидящие дружно встали и засобирались уходить. Некоторые пробормотали какие-то приветствия, другие словно и не заметили ее появления.

Когда последний из них убрался за дверь и та закрылась, Айрис посмотрела в лицо человеку, имя которого внушало наибольший страх во всем Западном Мидленде. Недостаток волос на голове у Нормана Пардоу, на макушке которой сияла внушительная плешь, компенсировала длинная седая борода; маленькие глазки напоминали своим цветом воду в канале. Когда он хмурился, то выглядел так, будто вел свою родословную от кого-то из древних китайских императоров. Мужчина это был крупный, дородный и основательно расплывшийся, и некоторые ошибочно считали, что, как и большинство толстяков, человек он добродушный. Разменяв седьмой десяток, Пардоу удерживал власть на протяжении добрых четырех десятилетий и, как и многие люди, достигшие всего исключительно собственными усилиями, вовсе не за счет того, что был со всеми любезен. Беспощадность бежала по его жилам столь же уверенно, как и кровь. Официально Норман занимался транспортным бизнесом, который на самом деле служил прикрытием для распространения наркотиков, главным образом кокаина. Врагов у него хватало, скинуть его пытались очень многие – в основном всякие излишне самонадеянные типы, которые считали его легкой добычей. Но дело всегда кончалось слезами – и понятно, что не слезами Нормана Пардоу.

Самой Айрис тоже не раз доводилось сыграть свою роль в обеспечении безопасности толстяка, заключавшуюся в ликвидации его врагов. Работа на ее долю выпадала еще более или менее чистая. Калечили и пытали людей другие нанятые им специалисты – к таким мерам физического воздействия он прибегал либо в качестве наказания, либо средства получения информации (что Айрис считала пустой тратой времени: по ее опыту, мужчины, на гениталии которых направлена паяльная лампа, с готовностью выдадут тебе любую давно устаревшую чепуху).

– Ходят слухи, что ты неважно себя чувствуешь. Несмотря на херовое освещение в этой паршивой комнатенке, это похоже на правду.

В ответ Айрис повторила то же самое, что сказала Калебу:

– Выходит, я могу положиться на тебя в одном важном деле?

Айрис утвердительно кивнула. Что Пардоу хочет, то Пардоу всегда получает, помнить это в твоих же собственных интересах, и к черту требование Джексона.

С довольным видом он пощелкал по сигарете указательным пальцем – пепел упал на ковер – и с секунду изучающе смотрел на нее с улыбкой на лице. Это было не особо приятное ощущение. Айрис чувствовала себя так, будто его глаза проникают прямо в мозг и копошатся там, путая мысли. Она упорно продолжала смотреть на него в ответ.

– На нас наехали, – объявил он, нарушая тишину. Типы вроде Пардоу любят использовать королевское «мы». – Вначале эти проходимцы обосновались в Испании, – продолжал он. – Попытались порушить наши торговые каналы – без особого успеха, я мог бы добавить. А теперь переместились сюда, на нашу землю. Грохнули двух наших лучших пацанов.

– Есть имена?

– Есть кое-что получше. – Пардоу вытащил из кармана пиджака пару фотографий.

Айрис изучила снимки, моментально присвоив изображенным на них типам условные клички – Понтовщик и Утюг. У Понтовщика были пышные седые волосы, взгляд вприщур и брюзгливое выражение лица. По мнению Айрис, из этой пары он был наиболее опасен. Лощеные мерзавцы всегда такие.

Она подняла взгляд.

– Кто это такие?

– Энрик Малай и Валон Прифти, – сказал Пардоу. – Албанцы.

Он сложил свои на удивление маленькие руки на выпирающем арбузом брюхе.

– Все из-за этих двух животных! Мало того что убивают местных, так еще и незаконно ввозят в страну маленьких детишек, принуждают их торговать собой, господи спаси…