— Да вот, хотя бы… прикатила за пятьсот километров в гости к тете, даже не предупредив ее, не узнав, дома ли она, есть ли у нее на меня время. И ведь ехала с полной уверенностью, что меня здесь ждут. Ну, просто как во сне была. У тебя бывают сны, когда делаешь что-нибудь бессмысленное с чувством очень важного дела? А потом просыпаешься и самой смешно.

— Бывают, — улыбнулась Ксения. — Вот давеча видела сон, что жарю яичницу, только вместо сковороды яйца бью в реку, и они по течению уплывают. А я радуюсь, какой сытный ужин получается.

Оксана рассмеялась.

— Вот скажи, где логика? Почему во сне не приходит в голову, что так быть не должно? Или мне часто снится, что лезу я в какой-то подземный ход и застреваю там. Зачем лезу? Вот и сейчас… зачем приехала? Чего ожидала? Чем тетя мне может помочь?

— Тетя твоя женщина мудрая очень. А чем помочь надо? Может, я смогу?

— Да, ну, — махнула рукой Оксана, — не сможешь. То есть… ты и так мне уже сильно помогла. Слушай, а как Серафим Саровский попросил меня приютить?

— Молча, как обычно, — улыбнулась Ксения. — Понимаешь, у него всегда разное выражение лица. То, бывает, строго смотрит, то ласково, то задумчиво. А сегодня у него просьба на лице отразилась. Я и спросила его: «Батюшка Серафим, чем я могу помочь?» Но это еще утром было до начала службы. А когда после службы тебя спящую увидела, так и поняла, за кого он просил. Глянула на него, а он улыбается так хитро…

— Надо же, — Оксана тоже вспомнила, как старец на иконе менял выражение лица. — Талантливый, видимо, иконописец ее создавал.

— А старец какой был! — задумчиво произнесла Ксения. — Чудотворец. Ты его попроси о помощи — непременно поможет.

Оксана усмехнулась, представляя, как старец является во сне к тем мошенникам, которые втянули Алексея в эту историю, и строго грозит им пальцем. Их тут же начинают мучить угрызения совести, и они бегут в милицию писать чистосердечное признание.

— А что ты смеешься? — возмутилась Ксения. — Не веришь?

Оксана улыбнулась, удивляясь ее наивности.

— Ты даже представить себе не можешь, какие он чудеса может творить!

— Ну, какие, например? Вот ты сама лично, не по рассказам, какое чудо видела?

Ксения минуту помолчала, как бы вспоминая, и сказала:

— А ведь даже если я тебе скажу, какое чудо видела, то для тебя это все равно будет «по рассказам».

— Почему?

— Да потому, что какая тебе разница, я об этом рассказала или кто-то другой. Ведь ты все равно, пока сама не увидишь, не поверишь.

— Ну, вообще-то ты права.

— Только ведь зримое чудо радости душе не приносит. Чудо показать это ж дело не хитрое, его и лукавый сотворить может, да и просто фокусник какой-нибудь.

— Это точно, — усмехнулась Оксана.

— А настоящее чудо, оно постороннему глазу невидимо, да и выглядит всегда, как случайное стечение обстоятельств.

— Расскажи мне о каком-нибудь чуде, — попросила Оксана.

— Да, у меня вся жизнь — сплошное Чудо, — улыбнулась Ксения. — И началось оно с самого моего рождения. Я ж родилась в блокадном Ленинграде.

— Как?! — Оксана подпрыгнула от удивления, как будто Ксения у нее на глазах взлетела под потолок.

— А вот так! Люди с голоду умирали, а мать моя меня вынашивала.

— Ты хочешь сказать, что тебе уже больше шестидесяти лет?!

— Ну, да. А что? Могу паспорт показать.

— Да ты же выглядишь максимум на сорок.

Ксения пожала плечами.

— Да разве ж это чудо? Это просто нормально, так и должно быть. Вот когда я вижу больных пятидесятилетних старух, вот это мне не понятно. Здоровой быть просто! А старость — это болезнь.

— Ну не скажи. Моя мама моложе тебя, а лежит сейчас в больнице с инсультом. А тоже всегда пост соблюдает, в церковь ходит.

— Да при чем здесь пост? — Ксения тяжело вздохнула.

— Ты продолжай! Что там за чудо случилось в Ленинграде? — напомнила Оксана.

Ксения усмехнулась.

— Люди, пережившие блокаду, чудом считают, что выжили. А я тогда родилась! Когда начался голод, мама была на третьем месяце. Ты можешь себе представить, что такое для беременной женщины двести грамм хлеба в сутки и больше ничего?

— Удивительно, — кивнула Оксана. — Но может, ее все-таки кто-то подкармливал? Должны же были беременным доппайки какие-то давать?

— Какие доппайки?! Ее даже от тяжелой работы не освобождали! В октябре сорок первого их привезли на Смоленское кладбище рыть братскую могилу. Там и встретилась она со святой Ксенией Петербуржской.

— В смысле? Галлюцинации начались?

— А пойди сейчас, разбери, — пожала плечами Ксения. — Рассказывает, что вдруг в глазах потемнело, руки-ноги чувствовать перестала, оперлась на лопату, чтобы не упасть. Когда зрение вернулось, видит перед собой женщину пожилую в красной юбке. Та ей и говорит: «Ты, дочка, больше на солнце смотри, да только в отраженном свете, не прямо». «Как это?» — удивилась мать. А старушка ей показывает на лужу грязную, а там солнце отражается, потом показала на облако светящееся, потом на желтые деревья, где в каждом листике отраженный свет солнца. Мать посмотрела на эти блики и почувствовала, как по спине и по всему телу мурашки побежали. А когда старушка ушла, почувствовала, что голод отступил и сил прибавилось. И после этого начала она все рассматривать, ведь отражение солнца практически во всем найти можно. Так и пережила самые страшные блокадные дни. А когда я родилась, нас сюда, на Урал, эвакуировали.

— А тебя, значит, в честь этой святой и назвали?

— Выходит, что так, только абсолютно случайно. Мама-то моя комсомолка была, атеистка, поэтому ни в какие чудеса не верила и никаких святых знать не знала. Она думает, что это была просто какая-то женщина мудрая, давшая добрый совет.

— Так, может, так оно и было?

— Может. Теперь уж не проверить. Да только слишком много совпадений.

— Каких?

— Во-первых, дело было на Смоленском кладбище, а именно там похоронена блаженная Ксения. Во-вторых, красная юбка — Ксения при жизни всегда ходила в зеленой кофте и красной юбке. В-третьих, где ты видела, чтобы люди просто на солнечные зайчики глядючи, от голода спасались? А ведь мама моя, как ни пыталась другим объяснить, как надо «питаться светом», никто так и не понял. Ну и, в-четвертых, родилась я 6 февраля — 24 января по старому стилю, в день памяти Ксении Петербуржской. И назвала меня мама Ксенией. Просто это имя ей показалось очень красивым. Вот тебе и стечение случайностей, и вроде бы никакого чуда.

— Вот видишь, — сказала Оксана, — для того, чтобы Бог и святые помогали, вовсе не обязательно их об этом просить. Если они могут помочь чем-то, то и сами помогут… без просьб… даже атеистам.