безусловно, происходит, но только выявить её за неимением типичных средств коммуникации очень трудно.

Интересный момент был обнаружен Газзанигой в ходе некоторых тестов. Он назвал этот феномен перекрёстным подсказыванием (Gazzaniga & Hillyard, 1971). Суть его в следующем…

Помните упоминавшийся выше эксперимент Бериташвили насчёт умения незрячих людей ориентироваться среди препятствий? Помните, как там от неосознаваемого импульса происходило еле уловимое движение мышц лица, на основании которого испытуемые и делали вывод о наличии препятствия впереди?

Вот в случае с перекрёстным подсказыванием всё точно так же.

Перед испытуемым с расщеплённым мозгом две лампочки — зелёная и красная. Когда их предъявляют только в левое полушарие и зажигают какую-либо из них, человек без труда называет, была то зелёная или красная. Но когда же вспыхивающие лампочки предъявляли только безмолвному правому полушарию, испытуемый, не знал, что именно он видел только что, но всё равно пытался отвечать.

То есть, в общем-то, просто пытался угадать.

Поначалу в таких потугах он часто ошибался. Но потому вдруг число правильных ответов постепенно возрастало.

Почему и как такое могло происходить?

Как левое полушарие вдруг начинало угадывать, что именно видит правое?

Ответ оказался просто и сложен одновременно.

Снова для простоты восприятия опишем картину житейским языком: человеку с расщеплённым мозгом демонстрируют в левое полушарие вспышку красной лампочки.

Он легко говорит, что видел красную вспышку.

Ошибки начинаются только тогда, когда вспышки адресуются исследователями только в правое полушарие. В безмолвное.

Вспышка красного — испытуемый называет зелёный.

Вспышка зелёного — теперь он называет красный.

Но с числом проб растёт и число верных ответов.

Было понятно, что в случае трансляции вспышки в правое полушарие испытуемый отвечал наугад, но почему росло число правильных ответов?

Исследователи задумались. Они обратили внимание, что с первого раза давая верный ответ, человек не менял уже своих показаний. Но вот тогда, когда после очередной вспышки на вопрос «Какая лампочка сейчас вспыхнула?» испытуемый вместо верного ответа (к примеру, красного) ошибался и называл зелёную, то тут же досадно морщился, качал головой и быстро менял ответ на противоположный, на правильный.

И так повторялось очень часто: сначала звучит неверный ответ, затем гримаса досады, и тут же следует ответ правильный.

То есть стороннему наблюдателю могло легко показаться, будто человек всего лишь неверно обмолвился, сказал совсем не то, что хотел, а затем просто исправился.

Но Газзанига (Gazzaniga, 1967) пришёл к выводу, что это совсем не так. Он предположил, что тут мы имеем дело с невербальными подсказками со стороны правого полушария левому.

Если смотреть на всю ситуацию изнутри, то выходит следующее: правое полушарие видит вспыхнувшую красную лампочку, но не может передать эту информацию левому «говорящему» полушарию… В этот момент раздаётся вопрос исследователя: какая лампочка вспыхнула?

Правое полушарие безмолвно, не может ответить. Хочет, но не может.

И в этот момент оно слышит, как ответить вдруг пытается левое полушарие. Ответить наугад.

Правое полушарие замирает. Оно скрещивает пальцы.

Но — бац! — левое полушарие ошибается.

Тогда правое полушарие генерирует эмоцию досады, разочарования от неправильного ответа, и всё это производит определённую мимику лица и покачивание головой.

Спустя несколько подобных повторений уже левое полушарие улавливает закономерность — после определённых ответов гримаса на лице не возникает, а после других — возникает… И всегда оказывается так, что возникает она именно после неправильных ответов.

Таким образом, очередное «гримасничанье» может служить знаком, что был дан неверный ответ, и его тут же можно исправить.

Именно такую закономерность и выявляет левое полушарие.

Так по реакциям своего же лица человек и научается через несколько проб понимать, что ответил не так.

Сложно? Сразу не понять?

Тогда читайте ещё шесть-семь раз, да лучше по ролям: сначала от лица «немого» правого полушария, а потом и от лица «говорящего», но жутко сообразительного левого. Должно получиться.

В общем, вот именно такое явление, когда по каким-либо невербальным реакциям, исходящим от правого полушария, левое делает выводы относительно происходящего вокруг, и было названо Газзанигой перекрёстным подсказыванием

Причём «подсказыванием» это явление, определённо, названо с очень лёгкой руки, поскольку тут речь идёт не столько о подсказывании со стороны правого полушария (оно ведь просто с досады гримасничает), сколько об угадывании со стороны левого. Поэтому справедливее было бы данный феномен обозвать имплицитным угадыванием, которое есть суть частный момент имплицитного научения

Выводы экспериментов Газзаниги самым идеальным образом согласуются с выводами Бериташвили, к которым тот пришёл примерно в то же время (Беритов, 1969).

Но исследование нашего талантливого соотечественника имеет одно своеобразное преимущество — если американские тесты проводились на прооперированных людях с рассечённой комиссурой, что естественным образом давало повод усомниться в правомочности распространения полученных данных на всех прочих здоровых людей, то Бериташвили получил те же результаты на людях с нормальным, нерасщеплённым мозгом. Именно этот факт позволяет утверждать, что выводы, полученные в ходе исследований людей с расщеплённым мозгом также пригодны и применительно к людям с ненарушенной мозговой структурой — как минимум по части феномена перекрёстного подсказывания.

Для проявления данного феномена, по всей видимости, требуются всего два фактора:

— конкретная задача перед индивидом.

— неосознаваемый стимул, который обрабатывается в бессознательном и находит своё выражение в каком-либо действии человека.

Благодаря наличию задачи левое полушарие максимально мобилизовано и готово улавливать любые «подсказки» со стороны, включая собственное тело, частично контролируемое бессознательным.

Иными словами, в некоторых ситуациях мы можем сами себе же посылать определённые сигналы, которые остаётся лишь правильно интерпретировать.

Тут снова вспоминается Фрейд с его идеей о том, что все наши оговорки, описки, неосторожные ошибочные действия являются «случайными» лишь на первый, самый поверхностный взгляд. За каждой подобной «случайностью» можно усмотреть монолог бессознательного, который ни у кого и никогда не превратится в диалог. Но даже и из этого монолога мы, при некотором усилии и умении, можем извлечь для себя определённые знания о том, чего хочет подавленная неосознаваемая часть нашей личности.

Безусловно, Фрейд был гением. Не во всём, но во многом.

Теперь возникает лишь вопрос: как у людей с неповреждённой комиссурой в мозге могут происходить процессы, идентичные тем, которые, казалось бы, должны происходить только у людей с расщеплённым мозгом?

Иначе говоря, почему нормально функционирующая комиссура в ряде случаев не передаёт сигнал от правого полушария левому, как это должно было бы быть в идеале?

Как утверждает всё тот же Газзанига, пришедший к этому выводу на основании привлечения к исследованиям и обычных людей, в мозге совершенно здорового человека иногда действительно могут иметь место явления, сходные изучаемым у пациентов с расщеплённым мозгом (Gazzaniga, 1985).

С