Если на ""Severed Corpus Callosum", то можно посмотреть, как подопытному Газзаниги предъявляют картины художника века Джузеппе Арчимбольдо. Особенность его картин в том, что портреты людей выполнены состоящими из овощей, фруктов, прочей еды или книг. То есть, с одной стороны, мы можем увидеть ворох овощей, а с другой — что они своим совокупным положением образуют лицо человека.

На видеозаписи видно, как левое полушарие видит в этих картинах овощи, фрукты и прочее, но не видит составленных из них лиц, в то время как правое полушарие наоборот — видит лица, но не видит составляющих их овощей. То есть правое полушарие воспринимает всю картинку разом, а левое по отдельным частям последовательно, но при этом упускает из вида общую картину.

Левое полушарие неспособно понимать метафоры, выражения с переносным значением — оно воспринимает всё сухо и дословно, тогда как правое полушарие чувствует себя в понимании метафор, как рыба в воде. Если правое полушарие соотнесёт метафору «горит Восток» с фразой «восходит солнце» (что будет верной интерпретацией), то левое полушарие соотнесёт её с фразой «горит дом» (Черниговская, Деглин, 1986). То есть левое полушарие исходит из формального совпадения в построении фраз, а не из смыслового содержания с учётом вероятного переносного значения.

В нескольких тестах каждому из полушарий предъявлялся ряд картинок и предлагалось выбрать наиболее подходящую пару каждой из них.

Левое полушарие было склонно подбирать к предмету пару по смыслу, по совпадению функционального значения — к примеру, к торту на тарелке подбирались скрещенные вилка и нож. Правое же полушарие было склонно подбирать пару по совпадению внешних признаков — к тому же торту на тарелке подбиралась шляпка с полями. Или к ложке, скрещенной с вилкой, подбирались растопыренные ножницы (Levy & Trevarthen, 1976).

До рассечения мозолистого тела люди одинаково хорошо способны рисовать обеими руками. Но вот после операции способной к рисованию остаётся только левая рука (правое полушарие), а правая рука продолжает отвечать только за письмо. Если же люди, перенесшие комиссуротомию, пытаются рисовать и правой рукой, то у них выходит нечто очень схематичное, бедное, словно рисунки маленьких детей (типа «палка, палка, огуречик — получился человечек»).

Вот описание ситуации с человеком, имеющим сильное расстройство в работе левого полушария (Демидов, 1987).

«— Что это такое? — кладет врач на стол перед пациентом картинку: по африканской пустыне бежит страус.

— Не знаю… Бежит что-то… Здесь — не то песок, не то вода… Может быть, небо?..

— Не будем строить догадки, — успокаивает больного врач, — говорите лучше первое попавшееся, что вам придёт в голову. Как вы думаете, живое это или неживое?

— Живое.

— Правильно, очень хорошо. А холодное или тёплое?

— Тёплое… Гладкое такое, как перья…

— Отлично. Лапы и хвост есть?

— Ой, с хвостами у меня всегда так трудно… А лапы — вот, вижу, есть!

— Большое или маленькое?

— Большое, больше человека.

— Что же это такое?

— Медведь? Хотя нет… Медведь — это такое… круглое… пушистое… Гусь, наверное: вон, шея длинная».

Как видно, человеку с функционированием преимущественно правого полушария, очень трудно чётко разбирать наблюдаемые явления. Его восприятие действительности происходит целостно, всеохватно, а вот разделить наблюдение на составные элементы ему уже очень трудно — он не может сосредоточить внимание на какой-либо мелкой детали из общей картины. Всё это приводит к тому, что человек способен называть какие-то общие характеристики наблюдаемого им («живое», «бежит», «тёплое»), но уже не в силах назвать более частные моменты — такие, как наличие лап или хвоста.

Это яркий пример того, как восприятие осуществляется целостно, так сказать гештальтно.

В итоге всё это приводит к тому, что человек попросту не может осознать , что же именно он видит.

Как мы уже упоминали ранее, сознание возникает там, где происходит концентрация внимания на узком отрезке действительности, что не может быть обеспечено работой правого полушария в норме, поскольку оно производит распределение внимания по всему полю восприятия, а не сосредоточивает его на какой-либо одной его части.

Сосредоточение внимания, по всей видимости, действительно возможно только благодаря владению речью — а это привилегия левого полушария.

Правое полушарие в силу своей ориентированности на целостное восприятие действительности специализируется и на распознавании так называемых «предметных шумов» — звуки дождя, удары, аплодисменты, смех, шорохи и т. д. Всё это является контекстуальной информацией, как раз являющейся элементом целостного восприятия. Подобные звуки попросту невозможно описать словами (эта функция левого полушария здесь бессильна), в то время как они вносят значительную лепту в формирование общей картины происходящего.

При нарушении работы правого полушария человек перестаёт определять интонацию голоса других людей (да и его собственная речь становится монотонной). А ведь интонация, с которой произносится та или иная фраза, есть не что иное, как та самая контекстуальная информация, формирующая общую картину действительности. Именно поэтому, в частности, левое полушарие склонно понимать фразы дословно, в буквальном виде — потому что оно не учитывает значения интонации, с которой эта фраза произнесена. А ведь это может порой привести к совершенно противоположному значению этой фразы — интонация зачастую действительно важнее самих слов (но левое полушарие здесь пасует). Оценка контекстуальной информации, безусловно, чрезвычайно важна для более полного понимания действительности.

Помимо понимания слов, правому полушарию присуще и ассоциативное мышление, как уже можно было понять из предыдущего повествования.

Испытуемому с расщеплённым мозгом транслируют в правое полушарие изображение сигареты. Затем его просят наощупь выбрать предмет, имеющий отношение к увиденному. Покопавшись левой рукой за непрозрачным экраном, испытуемый выбирает из всех предметов пепельницу…

Хотя он до сих пор и сам не знает, что же именно ему показали.

Или другой пример: испытуемому завязывают глаза и вкладывают непосредственно в его левую руку сигарету. Он осторожно ощупывает её, перекатывает в ладони.

— Вы можете сказать, что у вас в левой руке? — спрашивают исследователи.

— Нет, я не знаю, — отвечает пациент с расщеплённым мозгом, продолжая ощупывать сигарету пальцами.

— Хорошо, сейчас тогда попробуйте взять со стола предмет, который имеет отношение к тому, что у вас было в руке.

Левая рука принимается ворошить предметы, выставленные в ряд. В итоге он берёт коробок спичек…

— Так что же было у вас в руке?

— Я не знаю…

Таким образом, правое полушарие всё же способно определять существующую связь между предметами, а не просто воспринимает их как набор визуальных образов. Мыслительная деятельность в правом полушарии,