– Я вас шокировал?

– Нет.

– Честно?

– Честно.

– В таком случае я бросаю вам вызов.

Кейд не ожидал, что она сделает это. Полагал, что она просто захлопает ресницами – а у нее были невероятно густые и длинные ресницы – и пролепечет несколько очаровательных упреков, советуя ему не быть таким неисправимым. Возможно, подарит пару манящих улыбок, которых он так жаждал. И так будет продолжаться до возвращения Мэри.

Он был не просто изумлен, а шокирован, когда Даньелл одним гибким движением пересела на его сиденье и осторожно взяла его пораненную руку. И это прикосновение было самым эротичным из всех, что он когда-либо ощущал. Она пахла лавандой. Душистыми полями Прованса, по которым он когда-то гулял.

Дьявол, до чего соблазнительно!

Что-то в этой женщине заставляло его делать совершенно безумные вещи: признавать, что он вернулся в город, чтобы помочь Рейфу, делиться тайнами детства. Раньше он никому и никогда не говорил ничего подобного. Но что-то в ее уме и здравом смысле в сочетании со статусом заставляло убедиться в том, что от нее не исходит никакой опасности: чувство, к которому Кейд не привык.

Правда заключалась в том, что все это страшно его пугало – те чувства, которые она вызывала в нем, и то, что он не мог оставить ее в покое.

Он не смотрел на свою руку. На ее темноволосую голову, склонившуюся над ним. Вместо этого он прикусил внутреннюю сторону щеки и стал молиться, чтобы она не заметила большой бугор в его брюках. Он поднял лицо к потолку и попытался думать о других вещах. О фехтовании. О карточных играх. О поездках верхом. Поездках на…

– Похоже, выглядит неплохо, – пробормотала Даньелл.

Если бы только она имела в виду его восставшую плоть!

– В самом деле?

– Да, почти зажила.

– Рад слышать.

Ему кажется или его голос звучит слишком хрипло? Боже, да его бросило в пот! Это очевидно. При виде женщины, которую Кейд почти не знает, он вспотел! Хотелось бы, чтобы и с ней творилось нечто подобное!

Кейд вытер лоб тыльной стороной ладони. Даньелл так и не подняла головы:

– Хотите, я поцелую ее?

Он с силой уперся подошвой в пол экипажа и сглотнул. Господи, знает ли эта женщина, что делает с ним?

– Поцеловать ее?

Он дернул за узел галстука.

– Да.

«Да, пожалуйста. Наклонись и поцелуй ее, мою плоть…»

– Вашу руку, – пояснила она.

– Целуйте, что хотите, – не выдержал он.

Она наклонилась еще ниже. Губы коснулись костяшек, потом чувствительной кожи между большим и указательным пальцами.

Теперь Кейд уперся в пол уже обеими ногами.

– Вас интересуют только такие поцелуи? – выдавил он.

Она подняла голову. Выражение ее лица было однозначно коварным.

– У вас есть какие-то предложения?

Есть ли у него…

Кейда и это удивило. Он привык иметь дело с женщинами развязными, не скрывающими своих желаний, у которых вообще не было скромности. Даньелл была интригующим сочетанием невинности и развязности, перед которым он не мог устоять.

– О, милая, целый список.

– Неужели? – промурлыкала она. – Могу я его увидеть?

– Список мысленный, – протянул он.

– В таком случае, вы должны сказать мне.

– Можете начать с губ.

– Вы надеетесь, что я так и поступлю? – прищурилась Даньелл. – Признайтесь.

Еще как надеялся!

Она расправила юбки, подняла голову и увидела его невинные глаза.

– Я целовала мужчину. И знаю, что это такое.

– Но меня-то не целовали.

Даньелл села, сложила руки на груди и покачала головой:

– В жизни не встречала более самоуверенного мужчины.

Кейд пожал плечами:

– Это не самоуверенность, а чистая правда.

– Да, но это правда только по вашему мнению.

Он провел пальцем по ее воротнику:

– Есть только один способ выяснить степень моей самоуверенности.

Но она продолжала смотреть на него сквозь ресницы. И определенно выглядела так, словно взвешивает все «за» и «против» такого предложения.

– Прекрасно.

Не успел Кейд опомниться, как нежные губы прижались к его губам. Это был быстрый поцелуй, едва ощутимое движение, скольжение языка, но она тут же отстранилась. Прошло не более мгновения.

– Что, во имя самого дьявола, это было? – спросил он, недоуменно моргнув. – Ощущение такое, будто на меня напали.

– Поцелуй, болван несчастный, – пояснила Даньелл, снова расправляя юбки. – Не скажу, что мне было приятно.

– Это не поцелуй. Это внезапная атака.

– Этот не лучше того, который я помню, – вздохнула она.

– Дорогая моя девочка…

Он встал и навис над ней:

– Я отказываюсь брать на себя ответственность за это, чем бы оно ни было. Если хотите настоящего поцелуя, идите сюда.

Ее руки замерли. Она медленно запрокинула голову. В глазах сверкал вызов, словно у дикого животного, подстрекавшего хищника приблизиться.

– Я здесь, – прошептала она. – Если считаете, будто умеете лучше…

Она завела руки за спину, оперлась ладонями о сиденье и выпятила грудь, позволяя ему любоваться поразительным видом ее декольте. Кейд шагнул вперед, наклонился над ней так, что его губы были совсем близко.

– Умею лучше. – Он возвел глаза к небу. – Если это стандарт, с которым меня можно сравнивать, «лучше» – не то слово. Такого слова вообще невозможно найти в английском. Вам лучше поискать во французском словаре.

Вид у Даньелл был самый что ни на есть оскорбленный:

– Так и быть. Я жду.

Хорошо.

Он заставит ее ждать. Когда речь заходит о подобных вещах, ожидание – одно из главных преимуществ. Она явно этого не знала. Пока. Неудивительно, что она не хочет повторять поцелуй, если ее опыт до сих пор был именно таким.

Кейд прикрыл глаза и неспешно стал опускать голову. Одному богу известно, что за идиоты целовали ее раньше. Но небрежное чмоканье в губы не в его стиле. Ему нравилось смаковать момент. Не торопиться. Наслаждаться каждой секундой.

Он провел губами по ее губам. Теплая кожа к теплой коже. Когда их губы, наконец, встретились, он позволил себе лишь легкое прикосновение.

– Не шевелись… И будь добра, помалкивай, – пробормотал он ей в губы.