– Мирабель или «Анна Шпет»? Как думаешь?

Зная увлечение доктора садоводством, я понял, что речь идет скорее всего о сортах сливы, но ответить ему мог только нецензурным молчанием.

Фиолетовый объект внимания был оправлен в симпатичную никелированую гайку. Размер по ГОСТу не угадывался. Пациент смотрел на нас глазами взрослого кенгуру и жевал губу.

– Для чего на член такое украшение навернул, лишенец? Хотел свою даму очаровать? Или женился случайно на стиральной машине?

Пациент загадочно молчал.

– И что?! Мне разводной ключ притащить и скручивать то, что ты накручивал, робот ты недоделаный! Членовредитель музейный. Мудозвон, прости хосспидя!

При попытке потрогать фиолетовое, организм передернулся и выдал вопль такой красоты и совершенства, что известный тенор Паваротти, услышав такое, моментально бы потерял половину своей бороды от зависти.

– Рано орете, молодой человек. Вот если украшеньице не снять, процесс отека, воспаления и некроза может обеспечить вам карьеру в церковном хоре. Вот там и будете услаждать слух прихожан невиданным фальцетом. Собирайся, поехали, Карузо…

* * *

Нет, я конечно целиком за природу и ее творения. Люблю все и всякое. Потому желание покормить белочку с руки вызывает сплошь положительные эмоции и умиление. Но какого такого этакого ту белку пытаться погладить по пушистому хвостику, когда она жрет? Орешки? На твоей собственной ладони?!! Взять фактически грызуна за самое дорогое! За пушистый хвост!

Не особо мудрствуя, замотал стерильным бинтом распущенную на ленточки первую фалангу указательного пальца. Из фарша торчала миленькая косточка. Никому не нужный отманикюреный ноготь валялся под ногами. Немалолетняя натуралистка с зеленым лицом нюхала полезную для здоровья ватку с нашатырем и вспоминала матерные рифмы к слову «белочка».

* * *

Ребенка пяти лет лечили от простуды. Решили устроить содовую ингаляцию. Для полноты процесса посадили его на табуреточку перед кастрюлей с кипящим раствором соды. Накрыли, млять, одеялом и оставили без присмотра. Как оно там случилось – не знаю. Только кастрюлю ребенок перевернул себе на ноги. Сознание потерял мгновенно, не пикнув. И полежал еще некоторое время в луже кипятка, пока кто-то из взрослых не зашел поинтересоваться процессом терапии… Я был на этом адресе в качестве одной из четырех скорых.

«Шоки» увозили ребенка с ожогами третьей степени сорока процентов тела. Кардиологи сражались за бабку с кардиогенным шоком. «Психи» успокаивали отца семейства, который с пеной у рта рвался добить жену. Я увозил мамашу с неслабыми побоями и подозрением на серьезный сотряс содержимого черепа.

* * *

Температура… Температура… Высокое АД… Перелом лучевой кости в типичном месте… Температура… Транспортировка… Пищевое отравление… Температура… В пятом часу утра: «Плохо с сердцем у взрослого». Послали согласно алгоритму подмены. Все специалисты были заняты. Девятый этаж без лифта. Ящик с СМП укладкой, портативный кардиограф, саквояж с «реанимацией». На звонок из-за двери старческое: «И хтой-то тама?»

Хочется ляпнуть, что это «Гринпис» и нет ли у бабушки ручного кашалота, которого надо спасать. Но чувство юмора сдохло где-то между четвертым и пятым этажом. А после вступления в непонятно чье дерьмо на седьмом – случился приступ мизантропии.

Ветхая бабулька. Чисто. Скромно. Незатейливо.

– Что случилось, бабушка?

– Так ить утюх!

– Что, простите?

– Утюх, ховорю…

– А что с утюгом не так?

– Дык днем дочка была, постирала-похладила и похлядика ж…Утюх поставила на серванту. Вона там! Он жеж может оттедова упасть! И на ноху! Иль на холову! Как хляну – с сердцем плохо делаитси.

– …!

Считаю до десяти, прикрыв глаза. Осознаю себя индейцем, что продал Манхеттен за бусы и зеркальце. Надо промолчать. Не, молчать еще хуже – могу уснуть. Стоя.

– Хорошо, бабуль. Давай я утюг на пол уберу. Он уже остыл, так что все в порядке. Еще что-нибудь беспокоит? Нет? Ну я пойду тогда.

* * *

Редкое коллекционное зрелище. Встречают у подъезда. Молодой мужик с максимальным уважением провожает до квартиры и далее. Хворенькая лежит поперек кровати в декоративной позе и страдает. На вопросы отвечает с мучительной задержкой, обусловленной невыносимой тяжестью бытия. Как жеж! Второй день месячных! Это вам не булка с маком. И вообще, все вокруг самцы, козлы и недоумки! Живот спокойный, никакой экзотики. Взгляд вульгарный. Температуры нет. Давление нормальное. Кружевные трусы заценил. После внутрижопно доставленной ношпы, анальгина и димедрола чудесно исцелилась и удалилась многообещающей походкой в туалет. Так хочется написать в карту диагноз «менструальное слабоумие», аж зубы сводит…

* * *

Вдумчиво и ответственно орала комментарии кошка Бацилла, наблюдая за дракой двух претендентов на ее ум, честь и немножко совесть. Претенденты устроили дебош и дуэль в гараже Станции, потому обеспечили себя зрителями и болельщиками. Бацилла была местной, женихи – понаехали. Каждую весну битва была публичной и заканчивалась горстью котят с прикольными медицинскими кличками, которые разъезжались потом по всему городу.

* * *

Прямо на дорогу вывалилась этакая композиция – «танго втроем». Один мог говорить, второй удачно дополнял речь яркими жестами и возгласами, третий был надежной опорой первым двум. Они, не снижая скорости, пересекли насыщенный автомобилями проспект по сложнейшей траектории. Чтобы такое показать в цирке, артисты в поте лица и не лица тренируются месяцами. Мы сидели в РАФе с выпученными глазами и ждали свежераздавленных клиентов. Фиг! Не дождались. Поехали далее в больничку. В салоне сидел печальный пациент, доктор наук, профессор. Трезвый аки агнец. Сложный перелом лодыжки. Споткнулся на крыльце в две ступеньки.

Отвезли из поликлиники, добравшегося туда, чуть ли не на четвереньках, бедолагу. В гараже чегой-то сверхтяжелое поднял. Прострелило. Ехал в машине на коленях, на одеяле, положив голову и оперевшись на кресло. Водитель проникся и объезжал все колдобины и выбоины. Еле вынули из машины у приемного покоя. Мужик настолько измучился, что кричал от боли при попытке шевельнуться.

Приближается конец смены. Конец этого порнографического триатлона «Ты. Тебя. Тобой». Жизнь продолжается. И Жжзнь прекрасна… говорят…

Возвращение в общагу родного ПТУ дембеля, отдавшего Родине и лично товарищу министру обороны разнообразные долги, было триумфальным. Отягощенный многочисленными и грозными значками, канатоподобными аксельбантами, кантами, рантами и пряжкой ремня, отвисшей ниже гульфика, суровый ветеран стройбата сочился самодовольством. Казалось, двери сами распахивались перед ним, и похезаная ковровая дорожка в коридоре внезапно приобрела аристократически глубокий пурпурный оттенок. Наиболее приближенные к телу вассалы, мгновенно собрали поляну и вожделели рассказов. О, глубина! О, тонкость! О, невыразимая сладость сопричастности! На пике повествования, озорной дембель решил повысить градус веселья и подкрепить рассказы красочными иллюстрациями тяжести бытия воинов и опасности службы. Так как боевой совковой лопаты рядом не оказалось, он недрогнувшей рукой выкатил прямо на скатерть-самобранку зеленое яичко, в простонародье именуемое РГД-5 (наступательная ручная граната). Мда…