– Здорово придумано! – с восторгом отозвался Антипатр. – Я с тобой во всех твоих делах, Филипп!

Закончив важный разговор, похожий более на военный совет, Филипп и Антипатр крепко обнялись, давая клятву верности друг другу и Македонии.

* * *

С памятной ночи в Эгах в лице Антипатра Филипп нашёл не только опытного советника и помощника по военной реформе, но ещё и близкого человека, старшего товарища. Используя своё влияние в армии, он вёл тайные и явные переговоры с влиятельными хилиархами, полководцами, в том числе с Парменионом, Полиперхонтом и другими членами высшего военного совета. В результате элита согласилась вознести двадцатипятилетнего Филиппа на македонский престол.

Теперь общевойсковое Собрание решало, быть ли ему царём. Этот древнейший орган политической власти не признавал ни семейное престолонаследие, ни родовитость и знатность, ни, тем более, богатство – во внимание принимались только личные достоинства кандидата. При голосовании не было различий по рангам и происхождению: простолюдин или знатный, пехотинцы, всадники и военачальники были равны друг перед другом. Народ выбирал царя над собой, но для себя! Собрание в Македонии было выше своего царя, так как царь был «первый среди равных»! Оно было палладиумом – опорой и защитой, когда каждый македонянин считал, что именно он вершит судьбу страны. Даже если речь шла о смертном приговоре явному преступнику, его судьбу определяли голосованием, а не решением царя.

Филипп побаивался Собрания, поскольку знал, что обязательно найдутся недоброжелатели, исходя из претензий остальных претендентов или по личным мотивам. Но всё прошло для Филиппа спокойно: большинством голосов аккламацией, или «выкрикиванием», Собрание отстранило от престола неразумного малыша Аминту, передав царскую власть опекуну Филиппу.

Царь Филипп II, конечно, запомнил имена всех «крикунов» на Собрании, кто возражал против его избрания. Но по отношению к низвергнутому с престола племяннику проявил невиданное в македонской истории милосердие: считая, что Аминта не представляет большой угрозы его власти, Филипп сохранил ему жизнь. Когда тот стал взрослым, он даже выдал за него замуж одну из своих дочерей… Но это случится позже, а пока наступили первые дни двадцатитрёхлетнего царствования Филиппа.

Реформатор

После своего триумфального избрания на македонский престол Филиппу пришлось подкреплять доверие народа делами. Он действовал, как пелось в старой македонской песне:

Если ты уважаем, тебя не будут презирать,

если великодушен, овладеешь сердцами людей.

Если вызываешь доверие, люди будут служить тебе,

если сметлив, добьешься успеха.

Если ты милостив, будешь распоряжаться людьми.

Его первый шаг решительно удивил в Македонии всех – он нарушил действующий закон, запрещающий раздавать земли государственного фонда, отобранные у соседей Македонии во время прошлых войн как «завоеванные копьём». С разрешения Собрания, их можно было брать только в аренду или получать в качестве дара «за особые заслуги». Такой привилегией во все времена пользовались «избранные», приближённые к царю аристократы, элита. Молодой правитель распорядился нарезать одинаковые земельные наделы каждому, кто доказал свою верность отечеству в сражениях, в первую очередь, инвалидам и ветеранам, ещё семьям, оставшимся без кормильца, погибшего на войне. Остальную часть земельного фонда получили крестьянские общины для распределения между своим членами, посемейно. И хотя царь раздал земельные участки не в собственность, а в бессрочное пользование, бесплатно, он разрешил передавать их по наследству, что сразу подняло его авторитет в народе. С такого разумного, как оказалось, шага началось объединение простонародья, то есть большинства македонян, вокруг царского престола. Македония дальнейшими действиями Филиппа укреплялась, вызывая настороженность и удивление старых врагов – Афин, Спарты и Фив.

Царь понимал, что реформирование армии следует начинать немедленно. Антипатр с нетерпением ожидал его поручений. В помощь ему Филипп привлёк Пармениона, опытного в делах военного строительства. Доверие молодого правителя к старому поколению военачальников укрепляло связь с военной элитой, отчего они не сопротивлялись нововведениям в армии. Поэтому вопреки ожиданиям недругов внутри Македонии и за её пределами Филипп сумел всего за полгода создать абсолютно новую армию, боеспособную и мобильную. В ней сформировалась тяжеловооружённая пехота как центр тяжести, а фаланга, доведённая до совершенства Филиппом, стала настолько известной, что получила почётное название «македонской». Численность её составила немногим более шестнадцати тысяч воинов, которые выстраивались в тысячу и более шеренги по шестнадцать пехотинцев в глубину! Взять напролом такую массу противнику было невозможно!

Основной единицей фаланги являлся декас в шестнадцать воинов во главе с декадархом; шестнадцать декасов составляли боевую единицу синтагму, или лох, которая впоследствии стала базовой для всей армии. Шесть синтагм образовывали таксис (полк), который комплектовался по территориальному признаку, численностью до полутора тысяч воинов.

Вооружение фаланги составляли длинные пики, сариссы; их дополняли дротики, короткие мечи и круглые щиты-асписы, сквозь петли которых солдаты просовывали левую руку и брались за копье. Когда сариссы опускались параллельно земле, расстояние между ними получалось почти один метр, остальные ряды поднимали копья вверх, чтобы отражать щитами метательные снаряды противника. Тяжелые пехотинцы, или фалангиты, получили ещё название пэдзэтайры, или «пешие друзья».

Средние пехотинцы, гипасписты, или «щитоносцы» – собственное изобретение македонян, имели на вооружении копья и аргивянские круглые щиты, как греческие гоплиты, но в бою действовали рядом с конницей, на ударном правом фланге. Каждый отряд гипаспистов, насчитывающий тысячу человек, назывался хилиархией, а командиры – хилиархами. Построение и оснащение легкой пехоты, пельтастов, Филипп позаимствовал у греков – от «пельта», что означало «лёгкий щит», плетённый из гибкой ивовой лозы. Филипп добавил в реформированную фалангу ловких и быстрых метателей дротиков, которые смело выбегали перед своим развёрнутым боевым порядком, издали бросали в противника дротики, что создавало буквально смертельный шквал коротких копий. Через мгновение они отступали, не неся больших потерь. Так повторялось несколько раз, пока македонская фаланга не соприкасалась с врагом. Позднее к ним присоединились агриане, горцы из Северной Македонии, умеющие ловко и убийственно для врагов обращаться с простыми на вид пращами.

По поводу необходимости участия дротометателей в боевых порядках македонской армии у Филиппа с Парменионом вышел однажды спор. Пожилой полководец не понимал их предназначения, считая, что неорганизованные отряды будут мешать размеренному шагу тяжёлой фаланге по направлению к врагу. Филипп был настойчив, он вспомнил Эпаминонда, своего наставника в Фивах, который рассказал, как в Африке охотятся на льва с маленькими собачками, в отличие от Греции, где храбрецы вступают в единоборство со львами с коротким мечом и в одиночку.

Люди в Африке выслеживают льва, укрывшегося в густом кустарнике, затем на него спускается свора маленьких, суматошно лающих