Вывод: смотрите на прогнозы критически. Лично я натренировал условный рефлекс: любой прогноз рассматриваю с усмешкой, независимо от его мрачности. Так снижается ощущение его важности, значимости. Затем я ставлю два вопроса. Во-первых: какая система стимулов у этого эксперта? Если он просто служащий, то может лишиться работы – промахнувшись или спрогнозировав нечто определенное. Или передо мной сейчас некий самозваный гуру, генерирующий доход за счет лекций, выступлений и книг? Тогда он, конечно, заинтересован в том, чтобы привлечь к себе внимание СМИ. И значит, его прогнозы должны выглядеть сенсационно. Второй вопрос: насколько высока степень точности прогнозов у данного эксперта или гуру? Сколько предсказаний давал этот человек за последние пять лет? Сколько из них подтвердились и сколько нет? Мое пожелание к СМИ: пожалуйста, больше не публикуйте прогнозов без указания данных о предшествовавших достижениях предполагаемого авгура.

Под конец – уж очень точно сказано – процитирую бывшего английского премьер-министра Тони Блэра: «Я не делаю прогнозов. Я никогда их не делал и делать не буду».

[54]

Клаусу 35 лет. Он изучал философию и, будучи еще в гимназии, заинтересовался странами Третьего мира. После учебы он два года работал в Красном Кресте в странах Западной Африки, а затем три года в Женевском центре, где стал руководителем отделения. После этого он прошел курс МВА и защитил диплом по теме «Социальная ответственность предпринимателей». Вопрос: что вероятнее? А. Клаус работает в крупном банке. Б. Клаус работает в крупном банке и отвечает там за принадлежащий банку фонд Третьего мира. А или Б?

Если вы рассуждаете как большинство людей, то выберете вариант Б. К сожалению, это неверно, поскольку тут утверждается не только то, что Клаус работает в крупном банке, но и есть еще дополнительное условие. Количество людей, работающих в банках и отвечающих за принадлежащие им фонды Третьего мира, гораздо меньше числа тех, кто просто работает в банках. По этой причине ответ А гораздо более вероятен. Если, несмотря на это, вам показалась более вероятной версия Б, то это ошибка конъюнкции. Этот тип ментальной ошибки был изучен лауреатами Нобелевской премии Даниэлем Канеманом и Амосом Тверски.

Почему мы так легко совершаем подобные ошибки? Потому что у нас на уровне интуиции есть понимание «доходчивых» и «достоверных», «непротиворечивых» историй. Чем убедительнее и правдоподобнее описан жизненный путь Клауса, тем сильнее опасность совершить ошибку конъюнкции (conjunction fallacy). Если бы я сформулировал задачу так: «Клаусу 35 лет. Что вероятнее? А. Клаус работает в банке. Б. Клаус работает в банке во Франкфурте на 24-м этаже в офисном помещении № 57», вы бы такой ошибки не сделали.

А вот еще один пример. Что вероятнее? А. Аэропорт во Франкфурте закрыт. Разрешения на полеты аннулированы. Б. Аэропорт во Франкфурте закрыт по причине нелетной погоды. Разрешения на полеты аннулированы. А или Б? В этот раз вы, конечно, ответите правильно: версия А более вероятна, поскольку версия Б содержит дополнительное условие, которое снижает ее вероятность. Аэропорт может быть закрыт из-за угрозы теракта, из-за случившейся там катастрофы или по причине забастовки. Но нам с вами это уже все равно, во всяком случае когда ваша чувствительность к выстроенным историям не затронута – как сейчас. Но проделайте этот тест со своими друзьями. И вы увидите: большинство из них выберут вариант Б.

Даже эксперты высокого уровня не могут избежать ошибки конъюнкции. В 1982 году на Международном конгрессе по прогнозированию присутствующие специалисты – сплошь академики – были разделены на две группы. Даниэль Канеман предложил группе А оценить вероятность такого прогноза на следующий, 1983 год: «Потребление нефти снизится на 30 %». Группе Б был предложен немного иной сценарий: «Резкий рост цен на нефть приведет к сокращению ее потребления на 30 %». Участники конгресса должны были оценить вероятность одного и того же события с определенной степенью точности. Итог оказался однозначным: группа Б оценила вероятность события по предложенному им описанию намного выше, чем группа А.

Канеман исходит из того, что существует два типа мышления. Первый – интуитивное, автоматическое, непосредственное. Второй – осознанное, рациональное, медленное, трудоемкое, логическое. К сожалению, интуитивное мышление мчится потоком и преодолевает все шлюзы гораздо быстрее, чем логическое успевает тронуться с места. У меня, например, такое случилось после теракта 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке, когда было совершено нападение на башни-близнецы. Мне надо было оформить страховку на предстоящее путешествие. Одна хитрая компания воспользовалась ситуацией и подтолкнула клиентов к ошибке конъюнкции – предложив «страховку на случай терроризма». И я попался на эту удочку, хотя остальные компании предлагали страхование от всех возможных неприятностей при поездках (включая теракты). Вершиной моего идиотизма стал тот факт, что я охотно заплатил больше за эту особую услугу – сумму, которая существенно превышала обычную страховку, включая любые теракты.

Вывод: забудьте все разговоры на модную тему «о левом и правом полушариях нашего мозга». Гораздо важнее различие между интуитивным и сознательным мышлением. Интуитивное имеет слабый критический порог – оно слишком легко включается в ответ на любую фантазийную, но выглядящую достоверной историю. При приеме важных решений вы поступите мудрее, если откажетесь следовать этим путем.

«Эй, мусорное ведро полным-полно!» Или так: «Мой дорогой, было бы очень мило с твоей стороны, если бы ты сейчас смог вынести мусор». C’est le ton qui fait la musique – тон делает музыку. По сути одно и то же, но выраженное по-разному, производит совершенно разное впечатление. На жаргоне психологов это называется фреймингом, или обрамлением (framing).

Эффект фрейминга означает: мы по-разному реагируем на одно и то же сообщение в зависимости от того, как оно представлено. Даниэль Канеман, удостоенный в 2002 году Нобелевской премии по экономике, вместе с коллегой Амосом Тверски в 1980-е проводил опросы, на которых были представлены два варианта стратегии мер по борьбе с чумой. Тут и там речь шла о жизни 600 человек. Формулировки такие: «Вариант А позволяет спасти жизнь 200 человек» и «Вариант Б с вероятностью одна треть допускает, что будут спасены все 600 человек, и с вероятностью две трети – что никто не будет спасен».

Хотя варианты равноценны и равновесны (ожидаемое количество спасенных составляет треть – 200 человек), большинство опрошенных выбрали А – вероятно, по принципу «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Особенно интересным этот результат стал после второго опроса, когда те же варианты были сформулированы иначе: «А ведет к смерти 400 человек» и «Б с вероятностью одна треть ведет к тому, что никто не умрет, и с вероятностью две трети – к смерти всех 600 человек». На этот раз мало кто выбрал вариант А, а большинство склонились в пользу Б. Выбор слов – «спасать» или «умирать» и «смерть» – стал причиной того, что опрошенные изменили решения в пользу одного из идентичных вариантов.