Андрей Матвеевич положил тетрадь на стол лицевой стороной. Алексей не взглянул на нее — и без того он знал, чье это сочинение.

— Это вы серьезно написали?

— Совершенно серьезно, — хрипло выдавил Алексей.

Андрей Матвеевич выключил верхний свет, в кабинете сразу стало уютнее, и у Алексея пропала робость. Он присел на край кресла.

— А почему вы плохо ведете себя на уроке?

— Я восемь классов кончил.

— Бахвалитесь. Евгений Владимирович не вам чета, в министерстве его знают, он на пятидесятом году жизни в Промакадемию поступил. Рабочему, да еще знатному, нужно знать очень много.

— За меня не беспокойтесь, экзамен сдам.

— Мелко вы, Алексей, на жизнь смотрите. Время идет к тому, что скоро не отличишь по образованию рабочего от техника…

Андрей Матвеевич отпустил Алексея домой, перелистал настольный календарь и сделал пометку: «Поручить Хабарову проверить, как Волгин держит слово».

Накануне годовщины Красной Армии из танкового полка училище получило пакет. Когда Вадим явился на вызов, Николай Федорович заканчивал чтение письма, отпечатанного на пишущей машинке. Нетрудно было догадаться о причине срочного вызова — письмо из полка! Штабная машинка не выбивала «о», и старший писарь вписывал эту букву фиолетовыми чернилами.

Кроме двух писем — директору и лично Вадиму — в пакете была еще выписка из приказа по гвардейской танковой дивизии. Николай Федорович прочитал вслух: «Младшему сержанту Вадиму Хабарову, находящемуся в долгосрочном отпуске, объявить благодарность за отличные успехи в учебе».

— Храни бережно, — сказал Николай Федорович, взволнованный не меньше своего ученика, вручая Вадиму выписку и письмо. — Воюют, а время находят беспокоиться о тебе. Заботливая у тебя семья.

Спрятавшись в учительской, Вадим не сразу решился развернуть треугольником сложенное письмо. Еще в кабинете директора он заметил, что адрес на конверте надписан незнакомым почерком. Из Действующей армии такие письма чаще всего приносят горестные вести. Кого нет в живых, страшно даже подумать — Овчаренко? Веденеева? Мысль о Камчатове он сразу же отогнал от себя. Он вскрыл конверт, облегченно вздохнул. Жив! Письмо было от Камчатова. Полковник опять ранен. Вадим представил, как Алексей Андреевич, поддерживая забинтованную правую руку, ходит по землянке, диктуя связному:

«Здравствуй, Вадим!

Ответ снова задержал. Признаюсь, что вспоминал тебя редко. Наступление — не оборона. Прошли еще триста километров. От главнокомандующего заслужил пять благодарностей. Сейчас на отдыхе. Овчаренко отправили в полевой госпиталь. Пулевое ранение в грудь. Вернется в полк месяца через полтора. Я отделался легко.

Есть еще одна полковая новость. В «Танкисте» напечатали заметку «Хабаров — секретарь комитета». Большая тебе выпала честь. Весь полк гордится. Помни, Вадим, у нас, коммунистов и комсомольцев, высокое звание и высокие обязанности. Ты теперь в училище, вроде как в армии — правофланговый, на тебя все ученики будут держать равнение. Смотри, не оплошай. Не забывай, что числишься в списках полка. Каждая твоя двойка для нас чрезвычайное происшествие.

Полковые новости все, поговорим о твоих горестях. Напрасно обижаешься на своих сверстников. Виноват кругом сам, копируешь взрослых, вот и получается выстрел вхолостую. Мне кажется, слишком серьезную тему выбрал для лекции. «Капитал» молодежи нужно изучать. Однако всему свой черед. «Капитал» Карла Маркса — это высшая математика жизни. Поначалу хорошенько изучите Устав и программу Ленинского. Союза Молодежи, затем возьмитесь за Краткий курс истории партии. Подрастете, овладеете мастерством, сами тогда почувствуете, что настала пора изучать «Капитал», труды Ленина и Сталина в первоисточниках.

В письме ты спрашиваешь, не лучше ли отказаться от секретарского поста. Могу сказать, что даже сама мысль уйти в отставку обидела меня. В твоем характере, видимо, еще мало гвардейской закалки. Ты когда-нибудь слыхал, чтобы гвардеец-танкист не выполнил задания? Больше скажу. Настоящий гвардеец даже и подумать об этом не посмеет. Это уже есть нарушение воинской присяги. Неудачи могут расхолаживать неженку, маменькиного сынка, а настоящего человека они только закаляют. И у нас в полку бывали неудачные атаки. Что мы делали? Просили отставки? Нет! Сам помнишь, обсуждали ошибки, учились, затем шли и выполняли-приказ командования. Мой совет — осмотрись, обдумай, не торопись. Допусти на минутку, что избрали секретарем меня, Камчатова. Знаешь, с чего бы я начал свою секретарскую деятельность? Организовал бы кружки по изучению Устава, программы ВЛКСМ. Дал бы ребятам возможность и поспорить, сколько разговоров могла бы вызвать лекция «Дружба настоящая и фальшивая». Мне думается, что ремесленника заинтересовал бы и такой близкий, волнующий вопрос, как скоростное точение металла. Эту беседу нужно готовить не по учебнику, пусть лектор ответит — кому принадлежит приоритет в скоростном точении. Известно, что русские первыми в мире применили прогрессивные режимы резания. Необычайно богата событиями патриотическими примерами история отечественной науки и техники. Изобретение смелого экспериментатора Пядова, создавшего броню, выкрали заводчики.

По-моему, тем, волнующих молодежь, очень много. Но при одном условии: лекции, доклады полезны, если не перебарщивать.

Могу посоветовать — когда составляешь план, бери пример с самого себя, не будешь же ты каждый вечер слушать даже самые умные мысли академиков: Признайся, что после уроков, занятий в мастерских потянет побегать, сходить в кино, театр. Я на твоем бы месте организовал в училище команды баскетбольные, волейбольные, а к лету и футбольную, забрал бы все лучшие призы.

Должен предупредить, что твои последние письма меня огорчили, нехорошие у тебя появляются замашки: «я сказал», «я решил», «я надумал». Это, брат, «я» далеко может завести, забудешь, что скромность — драгоценное качество. Задумайся, отчего ваш Савушкин прогорел на тайном голосовании.

Советуйся, Вадим, со старшими. Партия лучших людей направила учить вас, ремесленников, мастерству. Помни: один, как бы силен ни был, горы не свернешь.

И еще один небольшой совет хочу дать — нужно жить и работать так, чтобы каждый прожитый день обогащал тебя новыми знаниями, а не проходил пустышкой. Вас, ремесленников, ждут интересные дела.

Смотри, Вадим, не покупай на улице мороженое, долго ли простудиться.

Крепко обнимаю. Твой Камчатов».

Мысли, изложенные в письме полковника, были схожи с тем, о чем Вадиму говорили в училище. Он даже не мог припомнить, кто именно так говорил — мастер или Андрей Матвеевич? А, может, и Добрынин? Никто из них никогда не встречался и не переписывался с Камчатовым, а советы у них одинаковые. Вадим еще не понимал; что думы его старших наставников сходны потому, что все трое — члены одной и той же партии. И всех их заботит судьба Вадима и его сверстников, все они хотят вырастить их