Понимая пока лишь то, что Николай Георгиевич снова меня в чем-то обвиняет, я постаралась дать ему еще один шанс.

— Ваше сиятельство, — и все же пришлось сделать над собой усилие, чтобы хотя бы внешне казаться спокойной, — если вы хотите продолжить разговор, вам придется объясниться.

Держать спину прямо!

Села ровнее, стараясь не показать, как мне сейчас страшно. Только пальцы предательски дрогнули, что не укрылось от внимания маркиза.

— Что-то подсказывает мне, что вы лжете. И все же, дорогая моя невеста, я сыграю с вами в эту игру, — произнес он с едким сарказмом, обманчиво расслабленно раскинувшись на подушке сиденья, после чего закончил: — С этого утра между нами не может быть никаких секретов, а потому вы должны знать: до заключения помолвки мне нужно было успеть завершить одно дело. Как свободный мужчина я имел легкую связь, способную стать после нашего с вами союза весьма обременительной, поэтому…

Горячий стыд залил мои щеки, и прежде чем Николай Георгиевич продолжил, самообладание дало трещину:

— Прошу вас, маркиз, не унижайте меня скандальными подробностями своей распутной жизни! — Я едва сдерживала гнев. — Неужели недостаточно всего того, что мне уже известно о вас?!

Господи, только не это! Если он произнесет хотя бы слово о своей любовнице, я не сдержусь! Растоптав в одно лишь утро все мои планы на будущее, он посмел похитить меня из дома деда, чтобы рассказать о внебрачной связи?!

Меня затошнило: от пережитого унижения и стыда, от нежелания принадлежать этому властному человеку и от осознания, что едва ли произошедшее можно как-то исправить. Почувствовав обиду, я демонстративно отвернулась к окну, не собираясь слушать маркиза, чем лишь рассердила его.

В одно мгновение он дернул меня за сложенные на груди руки и опрокинул на сиденье, нависнув сверху тяжелой глыбой:

— Никогда не отворачивайтесь от меня, моя дорогая!

Вблизи, когда его дыхание обжигало мое, я еще более явно чувствовала запах гари. И только теперь, когда господин Левшин оказался надо мной, я смогла заметить алые разводы под белоснежным воротником рубашки. Издевательски усмехнувшись, он приподнял мой подбородок кончиками пальцев, заставив смотреть в темный омут почти черных глаз:

— Вам интересно, что у меня под мундиром?

Задрожав от ужаса, я резко — слишком резко — замотала головой, чем по-настоящему рассмешила огненного мага. А ведь когда его лицо не искажено гримасой гнева, он кажется совсем другим…

— Дорогая графиня, — отсмеявшись, серьезно заключил он, — если вы помните, с сегодняшнего дня я остался без женской компании, а ваш полный внимания взгляд заставляет думать о том, что свадьба непозволительно далеко.

Тяжестью своего тела он вдавил меня в мягкое сиденье кареты, скользнув ладонью к губам. Слегка тронул нижнюю, пройдя по ней легким касанием, и совершенно серьезно продолжил:

— Боюсь, если так пойдет и дальше, до театра мы не доедем.

Онемев от ужаса, я всем сердцем взмолилась, чтобы это было пустым обещанием, призванным указать мне на полную власть маркиза, в которой я оказалась. Сжавшись в его объятиях, я зажмурилась, чтобы не видеть жадного блеска его глаз. И осторожно разжала веки только тогда, когда прошло несколько минут.

Стало понятно, что его сиятельство все это время внимательно наблюдал за мной. Встретившись взглядом, он недолго колебался, словно придя к какому-то решению. Но, вскоре кивнув одному ему известным мыслям, разом выпустил меня из объятий и позволил вновь занять прежнее место напротив него, после чего продолжил:

— Так вам интересно, что случилось дальше?

Едва дыша от пережитого волнения, я побоялась вновь отвести взгляд от господина Левшина и снова спровоцировать волну негодования. Пришлось согласно кивнуть.

— Что ж… — Маркиз в очередной раз сменил выражение лица и теперь глядел испытующе: — На меня напали. Прямо в доме Марии.

Еще не понимая, о чем говорит Николай Георгиевич, я смогла вычленить лишь одно: та девушка из министерства, его секретарь, ее звали так же… Это не могло быть простым совпадением. Значит, я не ошиблась и она действительно принадлежала огненному магу… по крайней мере, до нынешнего вечера.

В душе разлилось неприятное ощущение сродни…

— Вы ревнуете! — Смеющийся голос министра вернул меня к действительности. — Прошу вас, графиня, не стоит. В конце концов, уже спустя всего неделю мы будем полностью принадлежать друг другу. Конечно, если вы не против, можно допустить некоторые вольности и раньше. Нет? Что ж, как скажете.

Он сделал небольшую паузу, снова окинув меня испытующим взглядом, и спустя несколько минут вернулся к разговору:

— Впрочем, нашим матримониальным планам могут помешать непредвиденные обстоятельства, такие, как, скажем, ваше личное участие в измене короне. Снова нет? Тогда, может, наконец объясните, как Щукины узнали о помолвке?!

Не понимая уже ровным счетом ничего и едва держа себя в руках, я постаралась сосредоточиться на мерном покачивании кареты и про себя взмолилась, чтобы мы поскорее прибыли в театр. Но маркиз по-прежнему ждал ответа, и, боясь рассердить его еще сильнее, я позволила себе жалкую попытку его переубедить:

— Я весь день провела в доме деда. О помолвке знали только мы.

— Правда? — Его сиятельство недоверчиво сощурил глаза. — Выходит очень интересно, потому как с моей стороны о помолвке знали лишь я и цесаревич. Полагаете, я должен проверить его высочество?

Это уже было выше моих сил. Беспочвенные обвинения, явное пренебрежение моими чувствами и постоянные угрозы… Нет, я больше не желала мириться с подобным.

— Я ничего не полагаю на этот счет, господин Левшин. Если вам интересно мое мнение, я с радостью откажусь от предстоящей свадьбы и от сомнительной чести стать вашей супругой в пользу снятия с вас всяческого позора относительно моего участия в измене империи! Я предпочла бы даже монастырь…

Договорить мне не дали, снова подхватив на руки. Ноздри маркиза резко расширились, а на щеках снова заиграли желваки. Одним точным движением он усадил меня к себе на колени, подняв белоснежную юбку так высоко, что стала видна упругая лента шелковых чулок. Скользнув ладонью вниз живота, он уверенно отвел тончайшую ткань, в следующий миг заставив меня вскрикнуть от неожиданности:

— Нет! Прошу вас!

Его сиятельство прижал меня к себе настолько плотно, что я едва могла дышать. Но и его дыхание сбивалось раз за разом, и, видимо, от этого начала кружиться голова. Я с мольбой смотрела ему в глаза, удерживая клочок крошечного пространства между нами, когда маркиз все же не сдержался.

Склонившись, он впился горячими губами мне в губы, мгновенно сломав последнее сопротивление. Вторгнувшись влажным поцелуем в мой рот, он стал дерзко сметать на своем пути любые протесты, пока я не почувствовала, что головокружение берет верх.