Но моя заместительница и бровью не ведет.

— Дочерям Талес это не свойственно. И особенно это не свойственно Старейшине поселения станции. Я немного знаю ее лично… — она колеблется. — Если она высказала претензии, скорее всего, у них есть какие-то основания.

— Что за глупость! — говорю я. — Уж ты-то должна знать, что мы не держим на станции никаких наркопритонов!

— Действительно, у меня нет сведений о таких коммерческих заведениях, — улыбается Бриа. — Но, если вы не заметили, вашими стараниями станция разрослась, и народу на ней все больше. Не может ли быть, чтобы вы такое пропустили?

— Я-то мог и пропустить, — нехотя соглашаюсь с доводами разума, хотя при одной мысли о том, что я упустил контроль над такой важной областью, у меня начинают нервно чесаться ладони, — но служба безопасности не пропустила бы! Я им выставлял очень жесткие настройки.

— Однако они всего лишь роботы, — качает головой Бриа, — автоматы. Какие бы замечательные настройки у них ни были, живого оператора ничто не заметит.

Проглатываю фразу про то, что Бриа — такой же автомат, непись. Во-первых, ее искин все-таки классом повыше, во-вторых, мне не хочется ее обижать…

Не хочется обижать персонажа в компьютерной игрушке! Приплыли.

(Про то, что игровой искин наверняка вообще пропустит этот слом четвертой стены мимо ушей, я в первую секунду даже не думаю.)

— Ладно, — говорю, — давай пообщаемся с твоей Старейшиной и выясним у нее напрямую, в чем дело. Теперь-то у меня хватит на это репутации?

— Теперь хватит! — Бриа жизнерадостно кивает.

Впрочем, ее жизнерадостность длится недолго.

Старейшина — сухощавая, почему-то совершенно лысая женщина лет пятидесяти с нежно-голубой кожей. Ее яркое желто-оранжевое одеяние (точнее, верхняя часть, которую я вижу на голографическом экране) напоминает мне о буддийских монахах. Смотрит она, однако, без доброжелательности, которую эти монахи обычно проявляют. Сурово смотрит, если говорить честно.

Старейшина не пожелала встречаться лично, разговаривает со мною через терминал связи — из своего модуля, более того, от порога палатки. За ее спиной виден полог белого матерчатого шатра, чуть сбоку — кострище, на котором другая талесианка, помоложе, что-то варит в котелке. Офигеть все-таки, развитая космическая раса живет в таких условиях! Бывал я пару раз в походах: мама загнала в подростковом возрасте, мол, здоровью на пользу пойдет, друзей заведешь… Особенно я не оздоровился (хотя и воспаление легких, на удивление, не схватил), друзей тоже не завел, а романтика неорганизованного туризма — камни в перловке, туалет в кустах и мытье в холодной воде, если повезет, а если не повезет, вообще без мытья — как-то меня не впечатлила.

Наверное, что-то религиозное. Нужно при случае спросить у Бриа.

— Рад приветствовать вас на станции «Узел» лично, — выдаю я слегка измененную формулу приветствия. — Чем могу быть полезен?

— Вы получили мою ноту, — говорит эта синекожая холодным тоном, и меня вдруг осеняет, на кого она кажется мне похожей. На Тильду Суинтон в фильме про доктора Стренджа. Я им в детстве засматривался, очень хотел научиться колдовать. Интересно, дезигнеры не с британской ли актрисы рисовали? — Вы должны немедленно принять меры и остановить геноцид моей диаспоры на станции.

— Геноцид? — ну, это уж как-то слишком. — На станции охраняется безопасность всех разумных!

— Безопасность одних охраняется, на небезопасности других вы делаете деньги, — фыркает Старейшина.

— Могу заверить, — я даже прижимаю руку к сердцу, хотя, наверное, этот жест для талесианки ничего не значит, — что, если что-то кое-где у нас порой, то я ни сном ни духом! Но теперь, после получения вашей ноты, мы, разумеется, разберемся…

— Вы ни сном ни духом? — ноздри у Старейшины раздуваются, она с шумом втягивает воздух, но тон остается таким же холодным и ровным. — Вы одобрили это, с позволения сказать, коммерческое предприятие лично! И именно тогда, когда у станции были проблемы с финансами. Хотите сказать, это случайное совпадение?

Я что-то одобрил лично? Если она имеет в виду разрешения на работу для коммерческих предприятий, то я их выдаю пачками через станционную систему и подмахиваю обычно автоматически. Хотя…

Это было совсем недавно, что в реальном времени, что в игровом, однако событий произошло столько, что я с трудом вспоминаю очаровательную Миа, тоже талесианку, и ее ассоциацию рекреационных центров. Это их что ли имеет в виду Старейшина? Да быть того не может!

— Одобряя деятельность каких-либо компаний, я понятия не имел об их криминальной активности… — начинаю.

— В рекламе центра «Норагир» прямо написано, что они оказывают рекреационные услуги талесианкам! — сухо отбрила меня Старейшина. — Открытым текстом.

— Рекреационные услуги не обязательно… — начинаю я.

Тут же краем глаза вижу, как Бриа панически жестикулирует за пределами поля зрения экрана, пытаясь показать, что пора уже заткнуться. Следую совету — затыкаюсь, потому что ситуация мне абсолютно непонятна. Однако уже поздно.

Старейшина уже неприятно улыбается.

— То есть вы не видите проблемы в оказании нашей расы рекреационных услуг? — последние два слова она произносит с такой интонацией, как будто ничего гаже на свете быть не может. — Что ж… посмотрим, увидите ли вы проблему в ущербе для вашей репутации! Можете ожидать ее постоянного понижения, пока вы не решите вопрос!

С этими словами она отключается.

М-да. Конечно, с одной стороны, неприятно. С другой — меня эта постановка на счетчик пугает уже далеко не так, как в начале игры. Теперь я знаю, что репутация — это величина динамическая, и она увеличивается все время, пока станция работает без особых проблем.

Оборачиваюсь к Бриа.

— Объясняйте. Что не так с рекреационными услугами?

— Все так, — вздыхает она, — если они не касаются нашей расы… Скажите, капитан, вы помните, что мы — растения?

— Да, разумеется, — лукавлю, потому что успел об этом подзабыть. В Бриа нет абсолютно ничего растительного.

— Точнее, — продолжает она, — мы семена, которые обрели способность передвигаться. Мы не размножаемся половым способом, вместо этого мы всю жизнь копим генетический материал, обмениваясь ими с другими представительницами нашей расы… — тут я напоминаю себе, что рейтинг у игры детский, и запрещаю себе представлять, как этот обмен генетическим материалом может выглядеть. — В конце жизни, когда мы набрали достаточно образцов и наше тело их переработало, мы можем стать древом, которое даст плоды. Несколько десятков, иногда даже сотни плодов! Однако деревьями становятся не все. Во-первых, нужно прожить достаточно долго и запасти достаточно генетического материала. Во-вторых, и это важнее, нужно найти идеальные условия, в которых можно пустить корни. На нашей родной планете такие идеальные условия складываются редко. Плодородной почвы мало, климат суров. Правда, — она заколебалась, как будто говорила о чем-то непристойном, — иногда можно прорасти и дать несколько плодов даже молодой. Такое случается с нашими сестрами, если они попадают, наоборот, в очень тяжелую ситуацию, когда шансов на спасение жизни почти никаких нет. Но это редкость, и велик риск, что плоды окажутся деформированными, с генетическими нарушениями… или будут клонами матери, что тоже не очень хорошо!