вслух сказал Яр. Он вновь подхватился с места и принялся мерить кухню шагами; тень его, ломкая и беспокойная, металась следом за хозяином. – Если я мёртв, то есть свидетелей нет, то расчёт почти безупречный. Надёжнее было бы только убить и Льва тоже.

Мишка оторвался от бумаг и укоризненно покачал головой. Это безобидное движение отозвалось в душе обжигающей волной гнева. Старов либо суеверен, либо наивен, и неизвестно ещё, что хуже… Но злиться ни в коем случае нельзя. Запрещено. Как ещё одна, десятая, клятва, не произнесённая вслух, но намертво впечатанная в разум. Они оба – всего лишь люди, а человеку, говаривала наставница, свойственно ошибаться…

– По крайней мере, его не посадят, – буркнул Мишка, глядя в сторону. – И хорошо. Он же не убийца.

– Не посадят, – задумчиво повторил Яр. – Не убийца. Если всё вскроется, ему светит максимум вторая статья – но его действительно не посадят, он же на лечении в психиатричке…

Он рывком развернулся, потревоженный забрезжившим озарением. Если ментальные чары, наведённые, вне всякого сомнения, на беднягу Котика, не просто для заметания следов… Если волхв был достаточно аккуратен, чтобы сделать внушение временным… Если, леший побери, Лев в курсе, что он зачарован…

– Напиши Верховскому, чтобы за этим типом приглядывали круглосуточно, – сумрачно посоветовал Яр. – И из палаты одного не выпускали. Пусть жрёт и гадит в присутствии медбрата с боевой специализацией.

– Это ещё зачем?

– Затем, что никакой он не сумасшедший, – Яр нервно сцепил руки за спиной и вновь принялся расхаживать вдоль кухонных шкафов. – Не в себе, да, но это пройдёт… А потом в регистратуре недосчитаются пары-тройки карточек. Или кто-то из персонала погибнет при невыясненных обстоятельствах. Или, – он насмешливо хмыкнул, – всякие аппараты жизнеобеспечения вдруг начут сбоить без видимых причин. И заодно выяснится, что я вовсе не при смерти в реанимации. Лучше бы нам отсрочить этот момент.

– По-моему, там всё по-настоящему, – упрямо возразил Мишка. – Сам же слышал… Он уверен, что всё помнит, но это ведь неправда…

– Вот-вот. Ему же не нежить память вытерла, – осторожно подбирая слова, проговорил Яр. Немедленно вспомнилось, будто наяву, девичье лицо и потускневшие глаза, полностью лишённые проблеска разума. Глаза, которые когда-то смотрели на него с искренним обожанием. Ну и идиотом же он был три года тому назад… – Пусть следят. И имеют в виду, что пациент может учудить. Хуже не будет.

Что ещё можно выжать из этой догадки? Допустим, медиков, занимавшихся со злополучными двумя безумцами, уберут куда подальше вместе с документами… Не понять, зачем именно всё это нужно. Если лже-Липатов беспокоится за сохранность своих тайн, почему Чернов до сих пор не докладывает Верховскому с бессмысленной улыбкой на лице, что с делом старухи всё в полном порядке? А если тайны не так уж дороги, то какого лешего было прогонять Яра из больницы?

Противоречие…

– А вы друг друга знали с этим Львом? – спросил вдруг Мишка. Опасливо так спросил, будто боялся задеть коллегу. – Ну… просто он так про тебя говорил… как про врага.

– Мы всего пару раз виделись. Насчёт врага – даже не знаю, – Яр покачал головой. Скорее всего, это попросту следы внушения. Леший, ну почему нельзя поговорить откровенно! – Он говорил про место. Может, хотел в контроль на стажировку попасть, а тут Щукин меня притащил. Для якобы психа сойдёт за повод к убийству.

– Наверное, – не слишком убеждённо протянул Мишка и вздохнул. – Бориса Андреевича жалко. Я думал, с ним плохо будет.

– В смысле, он ничего не знал? – Яр тут же ухватился за эту мысль. – Или трясётся из-за того, что сын попался? Сам замешан?

– Не знаю, – Старов, окончательно сбитый столку, горестно помотал головой и запустил пятерню в короткие русые волосы. – Но он точно… ну… не ожидал.

– Понаблюдай за ним, – велел Яр и, спохватившись, тут же смягчил тон: – Он в контроле уже лет двадцать. Если он заодно с Липатовым… Чёрт, может, они и ругались всё время только так, для виду…

– Тебя послушать, так все замешаны.

– Как минимум, Громов – точно нет, – возразил Яр. – И мы с тобой. И Щукин…

– И Верховский.

– Да, скорее всего.

Вновь повисло наэлектризованное молчание. Мишке не нравится, что коллега не доверяет шефу. Как бы ему объяснить, что доверие бывает разным?

– Остальные что делают? – резковато спросил Яр. – Липатов на работе был?

– Я его не видел, – признался Старов. – Но, судя по всему, в Управу он приходил. Может, Александр Михайлович его куда-то сплавил. Мне кажется, он хочет держать Дениса подальше от Валерия Васильевича.

– Правильно делает. А сам Громов чего?

– Ну, расстроен. Все расстроены.

– Даже Чернов?

– Конечно.

Что ж, в честности Костика сомневаться трудно. Он напыщенный болван, настолько бесполезный, что нечистый на руку волхв предпочёл завербовать сына коллеги, а не крутившегося поблизости младшего офицера. Как бы не прибили под шумок старательного придурка… Впрочем, он и тут в безопасности: такое родовитое юное дарование только тронь – вони будет на всё сообщество. Нет, максимум, что грозит Чернову – частичная амнезия и выговор за пропажу материалов дела.

– А вот это у тебя тут что? – спросил Мишка, нарушая молчание. Подвинул под лампу один из листов –