пристыженный, испуганный, и всерьез задавался вопросом: не сходишь ли ты с ума?

Глава 16

Кошка снова истошно завыла, и в наступившей затем тишине он, остановившись посреди холла под тусклым светильником, опять услышал барабанную дробь капель воды о раковину. Скорее по привычке, чем в силу необходимости он подошел поближе к свету и посмотрел на зажатый в руке ключ, чтобы убедиться, что это тот самый, с двумя крупными зубчиками на конце, так как второй ключ был от двери подъезда. Из гостиной донесся какой-то шум, приглушенный звук передвигаемого по ковру кресла. И он подумал: она перетащила кресло поближе к столу, чтобы читать. Это хорошо, значит, она будет сидеть.

А потом он подумал: «Что ты хочешь сказать этим своим «хорошо»? Какая, собственно, разница? Давай входи…»

Давай входи. Да, она будет сидеть в кресле, и ты снимешь пальто и шляпу, и она скажет: «Ты что-то поздно. Не забыл принести мне конфет?» Ты не ответишь, ты встанешь напротив, посмотришь на нее, а потом скажешь: «Мил, на сей раз я добьюсь от тебя правды».

Что-то вроде этого ты собирался сказать и не сказал, когда однажды вечером вернулся после долгих странствий. Она была дома, одна. Все в том же фиолетовом пеньюаре, она сидела в кресле, пришивала пуговицы и пила лимонад.

– Привет, – сказала она. – Надо было послать телеграмму. Я могла уйти.

Это было два месяца назад, ровно два месяца, день в день. Уже наутро тебе показалось, что практически ничего не изменилось. Тебя не было десять недель, но с таким же успехом ты мог отсутствовать одну ночь. И все же кое-что изменилось. Ты не мог четко сформулировать или почувствовать чего-то конкретного, если не считать смутного ощущения неотвратимости судьбы. Ушла надежда, а вместе с ней и ирония.

И вот еще одна зима, через месяц снова наступит Рождество. Тебе придется купить ей очередную шубку и подарить в рождественское утро. Что ты и сделаешь. Если будешь здесь. Эрма говорит, ты стал черт-те на кого похож, а характер у тебя теперь как у того верблюда, на котором она каталась верхом в Гардае. Она считает, тебе нужно уехать за границу на год. Почему бы и нет? Дик также два, три, четыре раза об этом упоминал, хотя, похоже, ему было несколько неловко. Может, он просто пытается убрать тебя с дороги? Навряд ли. Не его стиль. Нужно спросить Дика об этом прямо в лоб, и тогда ты будешь знать наверняка. Тебе следовало спросить его в то утро, когда он вошел в твой кабинет, но вроде бы забыл, зачем приходил. Он еще похвалил Джейн за ее рассудительность. Интересно, а Джейн в курсе?

Бог с ним, с Диком! Но почему бы тебе не спросить Джейн? Да. Дело было позапрошлым вечером, а казалось, чуть ли не год назад. Ты приехал на Восемьдесят пятую улицу после ужина, довольно рано, и Миллисент еще не вернулась. Тебе нужно было срочно сделать телефонный звонок, и в ожидании ответа ты, рассеянно глядя на лежавшую перед тобой телефонную книгу, обратил внимание на беспорядочно накорябанные на обложке цифры – привычка Миллисент небрежно записывать номера на обложке одно время тебя даже забавляла – и неожиданно заметил среди этого хаоса номер, сразу привлекший твое внимание: Челси 4343. Ты тут же повесил трубку и, схватив телефонную книгу, вгляделся в записанные цифры. Естественно, ты не сам их сюда записал, однако ошибки быть не могло: Челси 4343.

Через полчаса ты услышал, как она открывает ключом дверь. Дав ей возможность снять пальто и шляпку, ты предъявил телефонную книгу с пресловутым номером.

– Это ты записала? – спросил ты и, увидев, что она не желает отвечать, продолжил: – Послушай, если ты вообще способна говорить правду, то лучше признаться прямо сейчас. Это ты записала?

– Да, теперь вспомнила. Я действительно когда-то записывала…

– Чей это номер?

Она даже не перевела взгляд на телефонную книгу, а упорно смотрела прямо на тебя и наконец покачала головой:

– Не помню.

– Тогда тебе лучше сесть. Нам надо во всем разобраться. – Ты сел на стул прямо перед ней. – Советую тебе хорошенько подумать над своими словами, потому что как раз это я сумею легко проверить. Я хочу знать, когда ты звонила моей сестре Джейн и зачем.

– Я и правда забыла, что это номер твоей сестры.

– Хорошо. Продолжай.

Потребовался час, чтобы вытянуть из нее хоть что-то, и к концу рассказа она выдала дюжину различных версий. Эрма знала о нас? Миллисент отвечала то да, то нет. Во всяком случае, с Эрмой она не встречалась. В основном действовал Дик. Он послал за ней и предложил пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы она бросила тебя, уехала куда-нибудь, не сообщив адреса. Когда она не согласилась, Дик удвоил предложенную сумму. Этой осенью, совсем недавно, он опять с ней связался. А так как она отказалась от денег, на сей раз Дик ей угрожал. Потом к ней пришла Джейн и умоляла оставить тебя.

– Она уговаривала меня весь день, – сказала Миллисент.

По ее словам, она взяла сутки на размышление и записала этот номер только неделю назад, когда позвонила Джейн сообщить, что решила не уезжать.

Поначалу ты поверил Миллисент. Когда ты вытянул из нее все, что мог, и попытался создать полную картину, чтобы решить, сколько здесь правды, а сколько – лжи, ты оделся и отправился на Десятую улицу. Миллисент не спросила, куда ты едешь и вернешься ли сюда; она просто сидела с серьезным видом и спокойно наблюдала за тобой. Наверняка спустя две минуты после твоего ухода она уже читала книгу. Ты так и не попал к Джейн. Ты прошел мимо ее дома, но не рискнул войти, поскольку не смог придумать, что говорить сестре.

А вчера ты, как последний трус, вообще не явился в офис. Ты упаковал чемоданы! И, обнаружив револьвер, битый час сидел на краю кровати с оружием в руке, словно оно могло укрепить твой дух и придать мужества.

Тем вечером Миллисент явно не ожидала тебя увидеть. Ну да, ты не позвонил, однако ее удивило нечто другое. Ты понял это по ее взгляду, хотя она не произнесла ни слова. Ты сказал, что пока ни о чем не спрашивал Джейн или Дика, но непременно спросишь, и если окажется, что Миллисент лжет, она дорого за это заплатит. В ответ она сказала, что ты не станешь ничего выяснять. Причем сказала так, будто ей в любом случае глубоко наплевать, чем закончится