из-за того, что мой муж был совсем не конфликтным человеком. Добрейший души человек, который не желал никому ничего плохого.

— А как вы думайте, ваши родственники смогли бы полюбить и принять Доминика?

— Если бы мои родители были живы на тот момент, то они бы точно одобрили мой брак и человека, которого я выбрала в мужья. Да и моей сестренке Элизабет он бы тоже понравился. Возможно, Доминик смог бы поладить и с Джексоном. Мой муж всегда легко сходился с людьми благодаря своему мягкому характеру. Я не знала ни одного человека, кто говорил бы о нем что-то плохое.

— Ну раз он был такой хороший, то все бы так и было.

— Знаешь, как мне тогда не хватало Элизабет. Как я хотела поделиться с ней своей радостью и рассказать ей о том, как сильно мне повезло с моим мужем, который буквально боготворил меня все те годы, что мы прожили вместе. Прямо как я была рада за нее, когда она начала встречаться с твоим папой.

— Правда?

— Да. Лиззи обо всем мне рассказывала. Могла о многом не рассказать маме с папой, но со мной она была честна.

— Вы знали все о ее романе?

— О! Я знала все, что казалось ее отношений. Знала, когда они впервые поцеловались, когда начали встречаться, когда Джексон сделал Элизабет предложение… Я все знала! И хотела, чтобы и моя сестренка знала все о моем муже.

— Простите, тетя, а почему вы говорите о своем муже в прошедшем времени? — неуверенно интересуется Ракель. — Почему вы сейчас одна? Что произошло с Домиником?

— Увы, милая моя, судьба не дала нам провести вместе всю жизнь и стать родителями.

— Почему? Неужели вы развелись с тем человеком?

— Нет, мы не разводились и даже не планировали это делать. К сожалению, спустя почти два года после нашей свадьбы мой муж неожиданно погиб.

— Погиб? — слегка округляет полные ужаса глаза Ракель.

— Да, погиб. — Алисия тяжело вздыхает. — Едва почувствовав себя счастливой и забыв о том, что со мной произошло, я вдруг стала вдовой.

— Но почему он умер? — недоумевает Ракель. — Насколько я понимаю, он был еще достаточно молодым.

— Согласно заключению о смерти, которое мне выдали, Доминик умер от рака гортани.

— Что? — широко распахивает глаза Ракель. — Рака гортани?

— Да. И самое обидное, что мой муж все это время скрывал от меня свою болезнь.

— Скрывал свою болезнь?

— Оказалось, что он болел очень давно. Еще до того, как мы познакомились. Как мне позже сказал его врач, в то время у него была ремиссия. Однако, когда мы поженились, болезнь вновь дала о себе знать. И приняла еще более агрессивную форму. Начала стремительно убивать моего мужа.

— Господи… — Ракель слабо качает головой. — Неужели вы не замечали ничего подозрительного? Раз ваш муж был смертельно болен, то он должен был увядать на ваших глазах!

— По его внешнему виду нельзя было сказать, что он болел, — признается Алисия. — Доминик всегда был добрым, заботливым, много улыбался, веселился и вел активный образ жизни… Ходил на работу… Уделял мне очень много внимания… Не забывал обо мне, даже когда приходил уставший после рабочего дня. Мой муж делал все, чтобы ничто не давало мне понять, что с ним что-то не так. — Алисия слабо пожимает плечами. — Ну… Разве что у него начали стремительно выпадать волосы. Их и раньше было не так много, но в какой-то момент Доминик вообще остался практически лысым.

— И вы так не узнали о том, что с ним произошло? — удивляется Ракель.

— От него — нет. Я узнала о его болезни уже после того, как он умер. Его врач признался мне, что по просьбе Доминика скрывал от меня поставленный ему диагноз.

— Но это было неправильно!

— Врач потом еще долго извинялся передо мной. Говорил, что я все-таки имела право все знать. Как законная жена Доминика.

— А когда ему стало хуже?

— За несколько недель до его смерти. А до этого ничто не предвещало беды.

— Именно тогда болезнь вернулась?

— Да. Однажды Доминику стало очень плохо. Ему пришлось лечь в больницу. Я видела, как он увядал на моих глазах, но врачи убеждали меня в том, что моего мужа можно было вылечить. Хотя ему оставалось совсем немного. И Доминик это прекрасно понимал.

— О, Господи…

— Я каждый день проводила с ним по несколько часов и как могла поддерживала его. Умоляла врачей вылечить его… Пыталась убедить мужа в том, что он поправится, и мы еще сможем стать родителями. Стала каждый день ходить в церковь и молить Бога о том, чтобы Доминик поправился. Умоляла не забирать его у меня. Просила дать нам возможность родить хотя бы одного малыша. В очередной раз просила прощения за грехи своего прошлого. Умоляла не наказывать меня. Однако в один роковой день ему стало очень плохо. Я провела рядом с ним практически весь день… Ради этого даже взяла отгул на работе… За некоторое время до своей смерти Доминик был уверен, что скоро умрет. И начал постоянно повторять это… Хотя я пыталась убедить его в том, что все будет хорошо.

Алисия тихо шмыгает носом, чувствуя, что ее глаза увлажняются слезами.

— Его внезапная смерть стала для меня огромным шоком, — признается Алисия. — Я была так сильно потрясена этим, что еще долгое не могла в это поверить. Мне казалось, что меня обманывают. Что мой любимый мужчина все еще жив… Не верила даже тогда, когда своими глазами увидела его мертвое тело. Мне казалось, что я схожу с ума.

— Боже мой… — с грустью во взгляде произносит Ракель, держа едва ли не плачущую Алисию за руки. — Тетя Алисия…

— Мне до сих пор трудно в это поверить. Я так и не смирилась с его смертью. — Алисия тихо шмыгает носом. — Однако понимаю, что мой муж мертв, когда прихожу на кладбище. Когда приношу цветы на могилу, стою и плачу… Плачу над надгробьем, на которой написано его имя — Доминик Брендон Миддлтон. И до сих пор страдаю от того, что потеряла ту любовь, о которой многие могут лишь мечтать.

— Вы часто к нему ходите? — интересуется Ракель.

— Очень часто. Вот уже двенадцать лет подряд. В последний раз я была на могиле мужа незадолго до того, как Эва приказала своим людям привести меня к ней.

— Представляю, как сильно вы скучайте по нему.

— Очень сильно… — Алисия очень тяжело вздыхает, понимая, что из ее глаз начинают катиться слезы от внезапно нахлынувших на нее воспоминаний, что до сих пор разрывают ее сердце