сможем собрать армию и захватить Валинор. Если проиграем, Нолдор в Средиземье перестанут существовать.

— Я предлагаю выпить, — встал Куруфинвэ, всё ещё внутренне содрогаясь от того, что он больше не младший. — Если то письмо, которое заставило Нельо нас прогнать, было согласием Моргота на все наши условия, то… Война скоро закончится. И, похоже, нашей победой. А это значит, все наши потери были ненапрасны.

Феаноринги подняли бокалы, и повисло молчание: воспоминаний оказалось слишком много, и они были чересчур тяжелы.

— Мы вернём Сильмарили, — печально улыбнулся Питьяфинвэ после третьего опрокинутого бокала. — Кано, покажи ещё раз план сражения.

В подсвечниках сменилось по несколько свечей, братья снова и снова обсуждали схемы на карте, бокалы наполнялись и пустели, а Туркафинвэ спал.

***

Полог шатра всколыхнул неизвестно откуда прилетевший ветер, и к Феанорингам вошёл Линдиро. Очень настороженный. Протянув оказавшемуся ближе всех ко входу Тэльво свиток, старший сын Асталиона поклонился.

— Король Нельяфинвэ приказал мне передать окончательный план битвы и отступления из лагерей, о которых знает Моргот, просил вас ознакомиться, а потом принц Канафинвэ должен явиться к своему королю один.

— Я никогда не привыкну к тому, что Нельо король, — скривился Карнистир, — мне этот титул в сочетании с его именем слух режет. Что вы на меня так смотрите? Сами так же думаете!

Линдиро откланялся и ушёл. Тэлуфинвэ развернул свиток, присмотрелся… И побледнел. Но потом вздохнул с облегчением, не сумев этого скрыть.

***

Путь от шатра Туркафинвэ до Нельо показался Макалаурэ бесконечным. Менестрель шёл, шёл… Думал… И пытался ненавидеть и ругать себя и братьев за то, что безоговорочно согласились с окончательным решением короля.

Оправданий для себя нашёлся длинный список, состоящий из вполне разумных и не очень обоснованных утверждений, вроде «нельзя допустить, чтобы род Феанаро угас в Средиземье», «если кто-то и должен править, то именно его потомок», «раненым воинам в бою с самим Морготом делать нечего» и подобного, подобного, вплоть до трепетной заботы о жизни и здоровье любимой семьи.

Но, анализируя ситуацию, отбросив самооправдание, Макалаурэ видел иное: Нельяфинвэ забирает всех воинов, кто не был серьёзно ранен, оставляет братьев в горах с горсткой еле живых эльфов, на Митриме всем руководит Амдир, и, что самое главное, все Феаноринги этому только рады. Менестрель понимал, что страх перед боем с самим Морготом — это абсолютно нормально, особенно теперь, когда мощь Айнур показала себя в сражении. Конечно, давая на ступенях тирионского дворца Клятву, Феаноринги и представить не могли, что им предстоит, тогда страшно не было…

Продолжая себя ругать, Макалаурэ остановился перед входом в шатёр своего короля. Своего брата.

Есть ли смысл требовать объяснений? Возможно. Но… Ведь менестрель на самом деле не хочет идти в этот бой! А начнёт высказывать протест — Нельо ведь может передумать…

Но в глубине души Макалаурэ был уверен: брат не передумает. Ведь… Если он победит Моргота один, никто не будет иметь права претендовать на Сильмарили и оспаривать его власть.

До шатра один шаг. Почему же его так сложно сделать?!

***

— Знаешь, что самое забавное? — спросил, не оборачиваясь, Нельяфинвэ, и Макалаурэ вздрогнул, уверенный, что отодвинул полог шатра бесшумно, и брат не должен был его заметить, пока он не поздоровается.

— Что? — голос менестреля непростительно дрогнул.

— Я договорился с Морготом, что каждый из нас придет в сопровождении не более трёх дюжин охранников.

Нельяфинвэ усмехнулся, но Макалаурэ было совершенно не смешно.

— Моих «охранников», — очень странно улыбнулся король, — в десять раз больше. Забавно, не правда ли?

— Рад, что тебе весело.

Улыбка Нельяфинвэ была еле заметная, абсолютно не искренняя и крайне неприятная:

— Было бы больше.

Взгляды братьев встретились, и Канафинвэ стало очень холодно. До дрожи.

— Но у нас больше некому сражаться, а откладывать переговоры и тянуть время нельзя, — Нельяфинвэ сдавил ладонью перо, и оно превратилось в бесполезный смятый комок. — Промедлим, и всё сорвётся.

— Отец тоже так думал, — осторожно сказал Макалаурэ.

Майтимо не ответил. Он всё ещё смотрел в сторону брата, но уже не на него, а сквозь. Макалаурэ чуть отошёл, направление взгляда короля не поменялось.

— Асталион уже должен выступить, — отрешённо произнес Майтимо. — Примерно через треть дня он займёт позицию. Интересно, сколько «охраны» будет у Моргота?

— Я не знаю, что сказать, — вздохнул менестрель, опустив голову. Он чувствовал себя ужасно.

— Давай просто выпьем, — чуть теплее сказал король. — Наливай себе вино, и представь, что всё хорошо. Что это значит для тебя?

Бокалы поднялись, братья молча выпили, и Макалаурэ вздохнул:

— Когда ты говоришь «всё хорошо», я почему-то вспоминаю, как втроём с Финьо и Финдарато напивались, шли на дворцовую площадь, пели, соревнуясь, у кого получится смешнее, а потом шли злить Морьо.

— Или меня, да?

Макалаурэ показалось, что сквозь привычную маску надменности на лице его брата проступила очень глубоко спрятанная печаль.

— Или тебя, — согласился менестрель. — Тебя даже интереснее, но застать дома было сложнее.

В часах, стоявших около стола, пересыпался кварц, и Нельяфинвэ на миг закрыл глаза.

— Вот, — снова спокойно, с достоинством произнёс король, протягивая брату свиток с печатью, — это приказ. О назначении тебя моим наместником в случае моего отсутствия, даже если оно длится один день. Кроме того, там написано, что в случае смерти короля корона переходит тебе, и далее твоим потомкам.

— Опять пытаешься меня женить? — Макалаурэ очень хотел разрядить обстановку, но его слова игнорировали.

— Здесь, — Нельяфинвэ протянул внушительный рулон, — карты и очень приблизительные проекты того, что можно построить в землях, свободных от Моргота. Там есть то, что понравится Тьелко: крепость среди леса на пересечении рек.

Король помолчал, смотря на свечу, поморщился.

— Составитель этих карт, — ровным голосом сказал Майтимо, — умер от ран день назад.

Макалаурэ стало ещё тяжелее на сердце.

— Я передал вам план отступления, — взгляд Нельяфинвэ снова стал страшным, — его использовать нельзя ни при каких обстоятельствах, ясно?! Ты не понимаешь, почему? Ох, Кано…

— Ты… — руки Макалаурэ затряслись, он поставил бокал, потому что держать не мог. — Не хочешь знать, где мы будем, чтобы…

— Чтобы не выдать вас врагу, да, Кано.

Повисло молчание.

— А это, — голос Нельяфинвэ снова смягчился, и в руки менестреля, всё ещё не способного держать что-либо, тяжелее бумажного листа, лёг маленький свиток, — я сдержал обещание.

— Какое? — Макалаурэ изо