юге всё не так, как у нормальных людей?! – возмущенно бросил Ларсен, разглядывая странное гибкое дерево без единого сучка.

Лишь вершину сочного зелёного стебля венчал купол широких, мощных, блестящих листьев. Там же на макушке призывно раскачивалась увесистая ярко-жёлтая связка спелых плодов, и ещё одна болталась пониже – с плодами зеленее и мельче.

Собственно, к этому дереву и была сейчас обращена гневная речь Оллье.

Да… С каждым днём всё хуже… Сначала занимал себя разговорами с лошадью и птицей, потом с девицей, не понимающей его язык, а теперь вот уже и до растений докатился. Однако надо ведь на кого-то излить своё праведное негодование. Ну, или на что-то.

Только вот, сколько не злись, фрукты сами в руки не свалятся. Ларс попробовал раскачать и потрясти хлипкий ствол, но это не помогло. Деревце гнулось, но не поддавалось.

Оставался один путь – наверх. Разумеется, сие зелёное недоразумение для этих целей не годилось. Но рядом росло настоящее дерево, толстое и мощное – двумя руками не обхватишь. Правда, тоже без веток внизу, но его хоть оплетали жёсткие, прочные стебли лианы.

Ларсен подёргал их хорошенько, повис на пару мгновений – должны выдержать.

И, цепляясь за эту зелёную «паутину» стал медленно, но уверенно ползти вверх, к заветной цели. Как выяснилось, жёлтая гроздь висела не так уж высоко. Но вот оторвать её и не свалиться оказалось делом непростым.

Ларс, зацепившись за переплетение лиан одной рукой, другой попытался скрутить толстый стебель, но ничего не вышло. Пришлось достать нож и подпилить плодоножку, каждый миг с опаской гадая, что сорвётся вниз быстрее – тяжёлая связка фруктов или он сам. Затем он снова спрятал оружие. И только после этого ему наконец-то удалось отломить жёлтую гроздь.

Прижимая фрукты к груди, как самую большую ценность на свете, Ларсен начал осторожно спускаться вниз. Это было ужасно неудобно – второй свободной руки не хватало. Но бросать с высоты гроздь он не хотел – опасался, что спелые фрукты побьются и полопаются.

Лишь когда до земли осталось расстояние, не больше его собственного роста, Ларсен аккуратно бросил вниз тяжелую связку.

И ровно в этот момент приключилась очередная неприятность…

Наверное, Ларсен неудачно качнулся, но только вдруг прочная «сеть» лиан затрещала и стремительно поползла вниз. А вместе с ней полетел с дерева и Ларс.

Хвала богам, что падать пришлось недолго. Правда, Оллье успел даже испугаться, что сейчас шмякнется на связку фруктов, и все его старания окажутся напрасными. Но, к счастью, этого не случилось.

Зато приземлился он жёстко и болезненно.

Спина сразу отозвалась ноющей болью. Да и зад Ларсен порядком отбил, так что даже громко охнул. Сверху на его несчастную голову посыпались листья, обрывки длинных ветвей, похожие на канаты, и всяческий лесной мусор.

– Да твою ж! – раздражённо фыркнул Оллье, стряхивая с себя всю эту дрянь и со стоном поднимаясь на ноги.

Ковыляя кое-как, будто ему минула уже сотня лет, Ларсен сделал пару шагов, поднял с земли фрукты…

И услышал тихий, усердно сдерживаемый смех.

«Боги! Только не это!» – мысленно взмолился Оллье.

Но боги оказались глухи, и его худшие опасения подтвердились. Это была дайана.

Его угораздило свалиться с дерева на глазах у этой девицы. Вот позорище-то!

Стиснув зубы, Ларсен решительно двинулся обратно к костру, но, поравнявшись, не удержался и посмотрел на неё.

Зря! Поймав насмешливый взгляд бирюзовых глаз, он разъярился окончательно.

– Что смешного? Я чуть шею не свернул! Для тебя же старался, между прочим… – буркнул Ларсен и сунул ароматную жёлтую связку прямо в руки опешившей девушки.

А сам пошёл дальше, злой как проклятый блорр из Черноты.

Но буквально через пару шагов остановился, развернулся, забрал у дайаны тяжёлую (даже для мужчины) связку фруктов и, всё также молча, вернулся к костру.

Дайана возвратилась вскоре, села напротив, внимательно наблюдая за тем, что делает Ларсен – как он разводит огонь, греет чай, и остатки дорожного супа.

Оллье это чувствовал, хоть сам на неё глаз не поднимал. Боль от падения уже прошла, а вот неловкость осталась. В глазах красивой женщины мужчина всегда хочет выглядеть героем, а не болваном неуклюжим. Даже если эта женщина – такая странная, и так на него злится.

– Ешь! Это же я тебе принёс…

Ларсен махнул рукой на фрукты и наконец посмотрел на спутницу. Но она, видимо, так и не поняла, что этот подарочек предназначался целиком и полностью ей.

– Ладно… – вздохнул Ларсен.

Всё равно ведь суп ещё не подогрелся…

Он оторвал один из южных фруктов от связки, достал нож, аккуратно разрезал кожуру по длине, и вывернул её так, что получилось вроде чаши, внутри которой осталась белая мякоть. А вот её Ларс разрезал на несколько кусочков. Один подцепил кончиком ножа и отправил себе в рот, остальное протянул дайане.

Она, хоть и с опаской, взяла еду из его рук и тотчас принялась есть с аппетитом. Похоже, лесные фрукты ей нравились.

– М-м-м… А это вкусно, – признал Ларсен. – Не так хорошо, как супчик, но… вкусно. Рад, что тебе тоже нравится. Хоть голодной теперь не будешь…

Ларс разрезал ещё один безымянный сладкий фрукт, положил возле дайаны. А сам вылил остатки супа в миску.

– Ешь, ешь… – подбодрил Оллье, сам не забывая работать ложкой. – Привал ещё нескоро будет. Этим, конечно, только птичка может насытиться… Но у нас теперь вон сколько этих жёлтых… штук. Будешь есть в дороге. Тут тебе и на обед, и на ужин хватит. Орешки свои тоже не забывай!

Ларсен отдал ей мешочек и задумчиво почесал затылок.

– А чем тебя ещё кормить – ума не приложу, – вздохнул Ларс. – Я, конечно, мог бы подстрелить какую-нибудь дичь и зажарить на костре… Но боюсь, за это я опять схлопочу от тебя по лицу…

Он скользнул по ней мимолётным взглядом, и вдруг зацепился за короткую, едва заметную усмешку. Мелькнула… и пропала.

А Ларсен чуть плошку с супом не выронил.

– Ты улыбалась! – он, прищурившись, внимательно вглядывался в прекрасное лицо «птички». – Точно! Ты улыбалась моей шутке. Я видел. Так ты меня всё-таки понимаешь?

***

Дайана ничего не ответила. Она продолжала невозмутимо лакомиться фруктами, при этом невинно хлопала глазками и смотрела прямо в лицо Ларсу.

– Ну, хватит! – не выдержал тот. – Ты же всё понимаешь – я вижу. Ответь мне!

Но упрямица и бровью не повела, лишь подцепила и