– Да пей уже! Неужели думаешь, что я тебя отравить хочу? – усмехнулся Ларсен. – Как жаль, что ты меня не понимаешь… А может… и не жаль. Что бы я тебе мог сказать? Если бы ты понимала меня, и спросила… Проклятье! А мне ведь и ответить тебе нечего… Что мне с тобой теперь делать, а? Что… мне… делать…

Ларс зло скривился и ещё быстрее заработал ложкой. Но она уже заметила перемену в его настроении, перестала есть и пить, смотрела снова с тревогой.

Оллье улыбнулся вымученно, кивнув на плошку в её руке.

– Пей! Не обращай на меня внимания! Это я сам с собой… Загнала ты меня в угол, милая! Вроде… я тебя в клетке вёз, а, выходит, теперь-то сам в ней оказался, – Ларсен вздохнул, буркнув себе под нос: – Ох, боги милосердные! Что же мне с тобой делать?

Он застыл надолго, сам себе не отдавая отчёта, что таращился прямо на неё. Взгляд шёлково скользил по изумительному юному телу, делая то, что не позволительно было рукам – лаская, изучая…

Касаясь.

– Какая же ты красивая! – грустно вздохнул Оллье. – Ты даже не представляешь, какая ты красивая… Ослепнуть можно…

Ему показалось, что она вздрогнула под его жадным взглядом, и Ларсен наконец заставил себя отвернуться.

Трапеза вскоре закончилась.

Ларс подкинул хвороста в костёр. Пора наконец поспать.

– Укладывайся сюда! – Оллье показал рукой на свою лежанку.

Наверное, вышло слишком повелительно, потому что глаза у неё снова стали большими и испуганными.

– Ох, наказание моё! – покачал головой Ларс. – Ну чего ты так боишься меня? Я же сказал – не трону. Ты там спишь, я ­– здесь.

Оллье демонстративно улёгся, подложив под голову дорожные сумки и завернувшись в плащ. Сооружать себе ещё одну лежанку из листьев и веток сил уже не было.

– Замёрзнешь, пташка, зови – согрею! – усмехнулся он, уже прикрывая глаза. – Просто согрею. А не то, что ты подумала. Я своё слово держу…

Оллье и не думал, что уснёт быстро, но провалился в сон, едва сомкнув веки.

***

Ларс проснулся первым.

На пару сладких мгновений Оллье даже подумалось, что ему приснился волшебный сон. Потом он открыл глаза и снова закрыл их, едва удержав тяжкий стон.

Нет, Ларсен, можешь не надеяться – всё по-настоящему!

Дайана никуда не исчезла. Да и куда ей исчезать? Магические оковы по-прежнему у обоих на запястьях.

Ему, конечно, было отрадно видеть такую приятную картину, едва открыв глаза. Но тотчас закопошились в голове досадные мысли о том, что со всем этим теперь что-то надо делать. А Ларс не представлял, как ему быть.

Ничего, об этом можно подумать позже, а сейчас…

Некоторое время Ларсен просто лежал и разглядывал девицу. Слишком долго на неё смотреть Оллье не собирался – это было опасно. Может быть, уже в самой внешности дайан кроется какая-то магия? Как иначе объяснить это странное ощущение – при каждом взгляде на это чудо его словно какие-то чары оплетали.

Нет, нужно держать себя в руках и не поддаваться. А значит, долго смотреть на неё нельзя…

Вот пару мгновений, и всё… Чуть-чуть только, немножечко…

А потом он сразу отвернётся и займется делами…

Спит, подложив руку под щечку, чуть подтянув согнутые ноги к животу. Из-под роскошного синего платья выглядывают только изящные щиколотки и аккуратные маленькие ступни.

Безумно соблазнительные ножки!

Именно о том, какие они красивые, Ларсен подумал в первую очередь.

И только потом сообразил кое-что ещё – ножки босые! Это что же, выходит, у его попутчицы обувки никакой нет? А как же она этими нежными ножками по лесу будет ходить без башмачков? Вот и ещё одна забота на твою голову Ларсен.

А пока о завтраке пора подумать. Сам опять супа похлебаешь… А она? Если снова не станет есть? Нельзя же её всю дорогу орехами кормить.

Ларсен припомнил, что видел вчера, пока ещё не совсем стемнело, рядом с ручьём дерево с продолговатыми жёлтыми плодами.

Сам он такие никогда не пробовал, но на Базаре Тысячи Чудес видел, что их продают и охотно покупают. Южане такими с удовольствием лакомились. Оставалось надеяться, что «птичке» эти фрукты тоже по душе придутся.

Нужно сходить, набрать и принести сюда, пока она спит.

Только…

«Вот ещё немного посмотрю на неё, и сразу пойду».

Такая юная… Вчера она показалась старше. Наверное, потому что злилась, а злость способна исказить даже самое прекрасное лицо.

А вот сейчас, во сне, когда она полна умиротворения, сразу видно, какое дивное личико, какие нежные губы, какой остренький, чуть вздёрнутый носик.

И то, что она совсем ещё молоденькая, тоже видно. Хотя фигурка уже очень женственная… Такая грудь роскошная, если ладонью накрыть – пожалуй, не уместится.

Ох, Ларс, о чём опять твои мысли!

Пора идти за фруктами.

Ларсен поднялся тихонько, чтобы не потревожить мирно спящую красавицу. Уже уходя, оглянулся...

А ведь она наверняка никогда прежде не оказывалась так далеко от дома. Возможно, и людей-то первый раз увидела. И сразу не тех, с которыми стоило встречаться.

Ларсен очень надеялся, что там, в лавке ушлого торговца, обошлось без насилия. Но в том, что с дайаной обращались грубо и без всякого снисхождения, Оллье был уверен. Её запугали. Возможно, даже били.

И потребуется много времени, чтобы она начала хоть немного ему доверять, чтобы поняла – он ей зла не желает. Если бы она хоть человеческую речь понимала, стало бы проще. А так… на словах ничего не объяснишь. Значит, расположение «птички» только делами и поступками завоевать можно.

А дальше что? Вот поверит она ему, бояться перестанет…

А Ларс возьмёт и отдаст её Буруа и его похотливому сыночку.

И этот избалованный щенок будет брать бедную девочку силой, когда ему приспичит, а она даже защищаться не сможет – магия браслетов быстро скрутит в три погибели. Оллье никогда не видел этого Джозека, не знал, как тот выглядит, но сейчас в его воображении так отчётливо и страшно нарисовалась эта неприглядная картина, что Ларсен скрипнул зубами.

«Блорра рогатого ему в постель, а не дайану! Нет уж, провались он этот договор, и деньги, и репутация! Пусть в Черноту всё катится! Нельзя с ней так… Ну… никак нельзя…»

Ларсен тряхнул сразу заболевшей головой и решительно направился к ручью – умыться и добыть своей «птахе» завтрак.

***

– Что ж у вас на этом