– Кого вы нашли?

– Бывшего сотрудника ФСБ. Для своих он считается предателем.Довольно давно живет в Великобритании. Живет на деньги опального олигарха. Егоне очень любят в Москве бывшие коллеги, которые считают его человеком этогоолигарха. Очень подходящая кандидатура. Если он вдруг погибнет, мы нанесемМоскве очень сильный удар. Они просто не смогут оправдаться. Сначала сериязагадочных убийств в вашей стране, затем ликвидация агентов во Франции,Германии, Испании, Италии. И, наконец, убийство в Лондоне. Ликвидацияжурналистки в Москве. Эта будет настоящий залп по позициям Кремля в мире и вЕвропе. Как раз то, что вы хотите. Вас ведь беспокоит начавшее растиэкономическое и политическое могущество России.

– А вас оно не очень беспокоит? – спросил Крейг. –Или вы думаете отсидеться на своих островах, когда русские будут решать комудавать газ и нефть в Европе?

– До этого еще далеко, – примирительно заметилБультман. – Но чтобы поддержать вас в этой схватке, мы согласны напроведение операции. И она начнется в пятницу, тринадцатого. Как видите, мырешили перенять опыт русских и больше не боимся этого числа. В конце концов, мывсе служим сатане, а не богу.

– Не говорите так, – нахмурился Крейг. – Япроисхожу из семьи верующих протестантов. У нас не принято смеяться над богом.

– В таком случае вам не нужно было идти служить вразведку, – сказал Бультман. – А я уже давно и прочно считаю себяагностиком. Бог непознаваем, мистер Крейг, как и пространство или время. Мыпросто не в силах вместить этот феномен, понять где начинается и заканчиваетсявремя, пространство.

– Вы еще и философ, – заметил Крейг.

– Я циник. Убежденный агностик и циник, – ответилБультман. – Мир действительно непознаваем. Но и человек непознаваем тоже.Мы так и не смогли сделать людей лучше. Конечно, сейчас не убивают и ненасилуют на улицах, как в давние века. Но уберите отсюда полицейских, объявитегород полностью свободным, и я не поручусь ни за нашу столицу, ни за вашигорода, мистер Крейг. В людях еще сидит эта первобытная стихия зверства илюдоедства.

– С вами опасно разговаривать. Становится страшно.

– Мне тоже страшно. Поэтому цинизм – мое единственноеоружие. И поэтому я так убежденно отстаивал Гордиевского. Не потому, что мнеего жалко, абсолютно нет. Я считал, что нам выгодно показать себя верными нашимобязательствам перед всем миром. Это целесообразно, если хотите.

– Вы считаете, что нам удастся соединить обе операции? Арест«ликвидатора» и смерть бывшего сотрудника КГБ, о котором вы говорите?

– Он бывший сотрудник ФСБ, – поправил своегособеседника Бультман, – но в конце концов, это одно и то же. Я думаю, чтомы сумеем сделать все о чем договаривались. Во всяком случае мы продумали нашуоперацию во всех деталях. Но меня беспокоит другое~

Он замолчал и затем продолжал:

– Я давно хотел рассказать вам одну историю, котораяпроизошла в Москве много лет назад. Как раз с Гордиевским. Он выдал нам женщину– агента советской внешней разведки. Она работала в Министерстве иностранныхдел Норвегии. Женщину арестовали. И тогда сбежавшему от нас Киму Филби поручилив Москве провести подробный анализ случившегося и дать рекомендации. Филби былвыдающимся специалистом, этого у него не отнять. И прекрасным аналитиком. Онсразу пришел к выводу, что у русских есть наш агент, но ему тогда не поверили.Руководство советской внешней разведки не поверило своему самому лучшемуагенту.

– Интересно, – пробормотал Крейг, – я этого незнал.

– Самое интересное в другом, – продолжалБультман. – Они не поверили Филби, но там в управлении был один генерал,который решил на всякий случай подстраховаться. И второго ценного агента,который тоже работал в Норвегии, он вывел за рамки контактов отдела,занимавшегося скандинавскими странами, а подчинил его непосредственноуправлению. И нам не удалось узнать об этом агенте ни от Гордиевского, ни отдругих наших или ваших разведчиков. А все потому, что один генерал решилдовериться своей интуиции.

Он снова замолчал. Крейг терпеливо ждал.

– Моя интуиция подсказывает мне, что с этим «ликвидатором» унас могут произойти некоторые неприятности, – продолжал Бультман. –Слишком много людей уже знают о его прибытии в Лондон. Так не бывает.«Ликвидаторы» любят тишину. Боюсь, что мы не учли какой-то важный фактор.Кстати, сейчас я могу сообщить вам, кем был этот второй агент советскойразведки, работающий в Норвегии. Это была супруга норвежского премьер-министра.Можете себе представить, информацию какого качества они получали?

– Вы предлагаете остановить операцию? – спросилошеломленный Крейг.

– Нет. Разумеется, нет. Но возможность провала нужнопостоянно учитывать. В этом случае наш альтернативный вариант окажется какнельзя кстати. И тогда мы сумеем свести нашу партию с Москвой к ничьей.

Крейг нахмурился. Он был слишком опытным разведчиком, чтобыне обращать внимания на слова еще более опытного Бультмана.

Они собрались в офисе ровно в восемь часов утра. В Лондоне вэто время было еще только пять. Через пятьдесят пять минут семьсот сорокседьмой «Боинг», вылетевший из Нью-Йорка, должен был приземлиться в аэропортуХитроу. Кроме Большакова за столом находились Тимур Караев, двое его помощникови генерал Чеботарев. Все напряженно ждали сообщений. Группа наблюдателей вколичестве шести человек уже рассредоточилась по всему терминалу. Онидоговорились, что каждый из наблюдателей будет звонить через каждые пять минутпо разным телефонам, чтобы на их разговоры не могли обратить вниманиесотрудники английских спецслужб. При этом два звонка следовали в Будапешт,откуда затем перезванивали в Москву. Два других в Лиссабон, и еще два последнихв Киев, откуда тоже перезванивали в штаб операции.

Пять человек сидели за двумя столами, ожидая результатов.Напряжение было таким, что Большаков, не выдержав, достал таблетку и запил ееводой. Сегодня с утра у него была сильная сердечная аритмия.

– Вам нужно успокоиться, Иван Сергеевич, – озабоченносказал Чеботарев. – Может, вам лучше поехать домой? Я останусь здесь идоложу вам о результатах нашей операции.

– Нет, – возразил Большаков, – это мояобязанность. Я останусь здесь до конца.

– Через двадцать пять минут садится первый самолет, –доложил один из офицеров. – Наши докладывают, что в аэропорту всеспокойно. Никого не видно. Во всяком случае, они себя никак не проявляют.

– Лучинский, – напомнил Большаков, – наш ГеройРоссии. Человек, в котором я никогда не сомневался.

Чеботарев молчал. Он ждал результатов операции. Ровно в пятьчасов пятьдесят девять минут самолет пошел на посадку. Через несколько минутпозвонили из Будапешта. Самолет уже сел, и начался выход пассажиров. Это былсамый большой «Боинг» в мире, в нем помещалось почти полтысячи человек.Пассажиры постепенно выходили из самолета, выстраиваясь в две очереди.