– Да уж как-нибудь разберусь, дочка.

– Даже не сомневаюсь, – ответила Лисса. – Удачи с Мэйси.

– Та еще старая грымза, – повторил хозяин дома.

Отъехав от фермы, Лисса остановилась у края поля, чтобы посмотреть на карамельно-коричневых и белых коров. Они мирно паслись под холодным шотландским солнцем на поле, усеянном яркими лютиками. Вид у них всех был очень довольный.

До чего же они все-таки красивые!

В тот день Кормак и Лисса посетили каждый еще нескольких пациентов, и оба неоднократно заблудились, прежде чем отыскали нужные дома. Макферсон едва не сбил велосипедиста. Тот обозвал Кормака словами, которые ему раньше слышать не приходилось и которые он посчитал незаслуженным оскорблением. А Лисса с растущим смятением заметила: чем больше адресов она объезжает, тем больше люди про нее знают. К тому времени, как она добралась до последней на сегодня фермы, местные жители уже передавали добрые пожелания ее матери.

Наконец оба, одинаково измученные, еле-еле доплелись до дома. Лисса пришла к выводу, что в отделе кадров напрасно считают отдыхом работу провинциальной медсестры. Правда, двадцать минут передышки, когда она просто сидела в машине и ждала, пока через дорогу переведут стадо овец, ей даже понравились. Надо будет в следующий раз взять с собой книгу, подумала Лисса. Потом попыталась вспомнить, когда в последний раз была в достаточно спокойном настроении, чтобы читать. Любопытно…

А Кормаку, наоборот, трудно было усидеть на месте. Его переполняла беспокойная, бьющая через край энергия. А ведь он, вообще-то, по натуре парень неторопливый. Однако весь Лондон, кажется, пропитан статическим электричеством, из-за которого все время хочется куда-то бежать и что-то делать. Наверное, поэтому здесь столько худых людей.

Внезапно Лисса вспомнила кое-что еще: у нее скоро сеанс по скайпу с психотерапевтом. С гораздо бо́льшим удовольствием она съела бы на ужин живую змею. Но ничего не поделаешь. Что ж, тогда лучше побыстрее разобраться с электронной почтой.

Какое все-таки странное ощущение. Сидишь у человека в гостиной, и все вещи вокруг принадлежат ему: телевизор, приставка «Хbox», диван, чашки, тарелки. И при этом собираешься с ним знакомиться. Чуть закусив губу, девушка взяла ноутбук и набрала:

Тут Лисса соврала. Надо будет все-таки их прочесть.

Она не стала писать о том, что подобное просто не укладывается у нее в голове. Это же такая роскошь – иметь целый собственный дом и ни с кем его не делить! Коттедж с гостевой спальней и камином, а рядом – сад и ручей! Невероятно! Лисса сейчас заняла недвижимость стоимостью около пяти миллионов фунтов – если, конечно, перенести ее на пятьсот восемьдесят три мили южнее.

Кормак прочел письмо. Это уже на что-то похоже, хотя тон и не слишком приветливый. Кстати, земляки ему то же самое про новую медсестру докладывали. Высокомерие англичан для них – больной вопрос. Жители Кирринфифа сошлись на том, что Лисса типичная англичанка: холодная и скрытная, вся в себе. Оставалось надеяться, что Кирринфиф не окажется для нее бо́льшим источником стресса, чем Лондон.

А еще Лисса не спросила, понравилось ли Макферсону в столице. Наверное, думает, что это глупый вопрос: разве Лондон может не нравиться? Кормак невольно ощетинился.

Но Лисса уже перешла к следующему пункту в списке дел: к психотерапевтическому сеансу, которого так боялась. Поэтому Кормаку не ответила. Ну и ладно, подумал он. Отложил телефон и подошел к окну. Попытался открыть его, чтобы разогнать застоявшийся воздух битком набитого людьми здания. Но потом передумал.

Лисса заварила себе большую чашку чая. Что угодно, лишь бы только отложить неизбежное. Да, многие люди ходят к психотерапевту. Лисса не видела в этом ничего постыдного, однако сама никогда не испытывала потребности в чем-либо подобном. Но так было раньше. Ладно, пора: уже половина седьмого.

Фигура на экране складывалась из пикселей несколько секунд, и вот перед Лиссой возникла женщина. Лет пятидесяти, но для своего возраста выглядит неплохо. Уголки рта раздвинуты в легкой улыбке, а взгляд такой уверенный, что, несмотря на плохой сигнал, эта уверенность просачивается даже через линзу камеры. А еще психотерапевт ела что-то из миски.

– Алисса Уэсткотт? – отрывисто и довольно неразборчиво уточнила она.

– Да, – протянула Лисса.

Она сама не заметила, как уселась на полу перед ноутбуком по-турецки и скрестила руки на груди.

Женщина отложила ложку и прищурилась.

– Извините, но мне видно только ваше колено, – произнесла она. – Можете сесть по-другому?

Лисса растерялась. Сначала переставила ноутбук на журнальный столик и встала перед ним на колени, будто в церкви. Нет, так не годится. Попробовала сесть на диван и смотреть на экран сверху вниз, но в маленьком окошке ее нависающее лицо казалось огромным. Отнюдь не лестный ракурс. А еще девушка сообразила: чем дольше она решает, как сесть, тем больше выводов из этого сделает застывшая в терпеливом ожидании психотерапевт. Лисса засмущалась и покраснела.

– Извините! – произнесла она тонким голоском, совсем не похожим на ее собственный. Таким голосом расфуфыренные дамочки спрашивают, на тот ли поезд сели. – Не знаю, как лучше расположиться!

– Не важно, – спокойным тоном ответила женщина и тем самым окончательно убедила пациентку, что это вопрос первостепенной важности.

В панике Лисса завертелась как волчок. Наконец снова плюхнулась на пол и убрала под себя ноги, как маленькая девочка.

Психотерапевт, ее звали Анита, по-прежнему невозмутимо улыбалась. Только быстро глянула в верхний правый угол экрана. Должно быть, на часы, предположила Лисса – и угадала.

– Ну вот! Здравствуйте! Извините, что так долго!

– Вы сейчас чай прольете, – предупредила Анита.

– А это не чай, это водка! Ха-ха! – Слова сорвались с языка без всякого участия мозга.