– Какая у вас брутальная внешность! – заметил хозяин. – Вы ведь из наших кельтских братьев?

– Я шотландец, – коротко ответил Кормак.

– Очаровательно! Хотя мне, конечно, не хватает трудолюбивой пчелки Лиссы. Надеюсь, с ней все в порядке?

Кормак пожал плечами:

– Ни разу ее не встречал.

– Какая жалость! Признаюсь, вкусы у меня… – Барнабас бросил на посетителя кокетливый взгляд из-под длинных ресниц, – разнообразные, но Лисса сладкая, как персик.

Он вздохнул и опустился на диван. Кормак озадаченно нахмурился. Этот человек отнюдь не производил впечатления серьезно больного.

– Извините, но почему вы не лечитесь у врача общей практики?

Барнабас снова вздохнул:

– Мы с нашим доктором немного пошалили. – Он задумчиво улыбнулся. – До чего же она все-таки хороша… Впрочем, о врачах так говорить не пристало.

– Значит, вас исключили из числа пациентов? – спросил пораженный до глубины души Кормак.

– Дорогой, нас обоих исключили, – хищно улыбнулся Барнабас. – Нет, серьезно. У меня теперь даже медицинской страховки нет. Поэтому меня лечит всякий сброд вроде вас… очень симпатичный сброд.

Барнабас поднял бокал.

– Точно не хотите выпить? Я тут опустошаю папочкин винный погреб, и работы еще непочатый край.

– Нет, спасибо, – вновь отказался Кормак. – У меня еще много…

– Да-да, много пациентов. Понимаю.

Барнабас встал и расстегнул брюки. Под ними обнаружилось нижнее белье от «Кельвина Кляйна». Несмотря на излишнюю худобу, парень оказался хорошо сложен: узкая талия, длинные ноги, широкие плечи. Ни дать ни взять античная статуя. Раздеваясь, Барнабас не сводил глаз с Кормака. В его взгляде читалось: «Да, знаю, я потрясающе красив, но тут уж ничего не поделаешь».

Однако Кормак полностью сосредоточил внимание на толстом слое бинтов под трусами. Он надел перчатки, чтобы осмотреть рану. Макферсон примерно представлял, что увидит, но, размотав бинты, пришел в ужас. Теперь ему стало ясно, почему Барнабас поливает себя одеколоном после бритья в таких количествах.

Перед Кормаком предстала не просто рана, а настоящая дыра в паху. Во время работы он каких только страшных вещей не насмотрелся: видел и мужчину, которого насадил на рога олень, и целый солдатский отряд, расстрелянный снайперами. Но ни с чем подобным прежде ни разу не сталкивался.

– Знаю, знаю, – так же протяжно произнес Барнабас. – Выглядит довольно эффектно. Зато эта штука пользуется большой популярностью на вечеринках.

На рану было страшно глядеть: воспаленная, сочащаяся гноем и невероятно глубокая.

– Почему вас до сих пор не госпитализировали?

Красавчик закатил глаза:

– Потому что в больнице веселых таблеточек мне не дадут, а еще там все по расписанию.

– Но вам же нужна пересадка кожи!

– Ну да… – протянул Барнабас, глядя в окно и потягивая шабли.

Только тогда Кормак осознал весь ужас ситуации: этот человек не обращается за медицинской помощью, потому что она ему не нужна. Прямой путь в организм при его зависимости очень удобен.

Двое мужчин глядели друг на друга. Кормак изо всех сил пытался скрыть ужас и отвращение.

– Но даже так все меня хотят, представляете? – томно произнес Барнабас.

Сколько же, наверное, обезболивающего ему нужно, чтобы ничего не чувствовать.

– Нужно промыть рану, – нервно сглотнув, сказал Кормак.

– Будьте так добры, – ответил пациент. – Я бы и сам мог, да боюсь, опять в обморок грохнусь.

Барнабас отпил еще вина. Кормак взялся за работу, стараясь не смотреть в огромные панорамные окна и не отвлекаться на высокотехнологичный телескоп и великолепные произведения искусства на стенах.

Вообще-то, за окном было на что поглядеть: Темза кишмя кишит дноуглубительными судами, водным транспортом, прогулочными теплоходами и огромными буксирами, курсирующими туда-сюда по водной глади под мостами. Зрелище впечатляющее и необыкновенное. Город раскинулся у твоих ног, предлагая к твоим услугам все, что только пожелаешь. А этот красивый, но порочный молодой человек хочет только одного: накачать свой организм наркотиками. Даже проделал для этого дыру в собственном теле. Но сейчас нужно сосредоточиться на работе.

Раньше Кормаку не приходилось бывать в домах богатых людей. Даже их местный лэрд[7] сидит без гроша. По крайней мере, одевается в сущие лохмотья. Так что этот тихий, застеленный коврами мир дороговизны был для Макферсона в новинку, и он ему совсем не понравился.

По просьбе Барнабаса Кормак налил тому еще бокал. Он опрокинул его залпом, как будто пил воду. Кормак проанестезировал рану – Барнабас только посмеялся, сочтя эти действия бесполезными, – а затем промыл ее, обработал ватным тампоном, заполнил перевязочным материалом и постарался при помощи бинта подтянуть края поближе друг к другу. Всего этого было явно недостаточно.

– И все-таки вам надо бы лечь в больницу. Иначе заражение крови вас убьет, – почти умоляюще сказал он пациенту.

– Не может быть, – возразил тот. – Я слишком замечательно провожу время, чтобы умирать.

Барнабас широким жестом обвел комнату:

– Присоединяйтесь к нам. Мы сегодня вечером идем на открытие ресторана в Шордиче. В меню какой-то мерзкий фьюжн, но шампанское, скорее всего, будет хорошее.

– Спасибо, – ответил Кормак. Приглашения экспромтом не казались ему чем-то необычным. – Но мне надо работать.

– Ну пожалуйста! – надул губы Барнабас. – Мы чудесно повеселимся! Будете моим личным медбратом.

Кормак нанес еще дезинфицирующей мази. Пациент поморщился.

– Точно – найму вас для себя! Не волнуйтесь, платить буду достойно. Условия лучше, чем на вашей нынешней работе. Сильно утруждаться не придется. Только приглядывайте за мной и промывайте эту штуку, вот и все обязанности. Можете даже со мной не спать.

Макферсон нахмурился:

– Не надо со мной так разговаривать. Да и ни с кем другим тоже не надо.

Барнабас опять сложил губы уточкой:

– Большинство людей хотят со мной переспать.

Кормак невольно опешил.

– А где ваши родители? – тихо спросил он.

Барнабас пожал плечами:

– Матушка в Монако – где же ей еще быть? У нее свой наркотик – пластическая хирургия. Мы оба делаем вид, что не замечаем зависимостей друг друга. А у папаши после нас сменилось еще две семьи. Не помню, в каком порядке. Все это так скучно.

Кормак поглядел Барнабасу в глаза.